Семьянова Галина Александровна
Российский Государственный Гуманитарный Университет
Соискатель кафедры прикладной социологии
Электронная почта: Semyanowa_ga@mail.ru
В поисках соответствия между численностью выпускников различных профилей и потребностью в специалистах в сфере занятости.
К «женским» относим те профессии, которые имеют в основном женщины (т.е. где концентрация женщин наиболее велика).
Термин (образовательная) специальность, или специальность колледжа, используем в качестве синонима понятию профиль образования.
Аннотация: В данной статье рассматривается проблема возможностей выпускников на рынке труда в зависимости от их профиля образования (специальности). Особое внимание уделено исследованию Йосипы Рокса, посвященному изучению влияния профиля образования на уровень дохода выпускников колледжа в зависимости от его сферы занятости. Наиболее полно раскрываются понятия профиля образования, сферы занятости, проводится сравнение «женской» и «мужской» занятости.
Несмотря на то, что выпускники колледжей высоко ценятся на рынке труда, не все получают один и тот же уровень дохода. Выпускники (бакалавры), чье образование ближе к сферам «женской» занятости, зарабатывают существенно меньше выпускников, чье образование ближе к сферам «мужской» занятости. Различия в оплате труда между профилями образования (специальностью) достаточно очевидны, но при этом сложны для понимания. Это доказывает актуальность и важность выбранной тематики для социологической науки.
Анализ социологической и экономической литературы, публикаций, посвященных возможностям выпускников на рынке труда, свидетельствует о том, что интерес к данной проблематике появился у ученых давно и сохраняется до настоящего времени.
Первые исследования отечественных авторов, в частности, таких как М.Е. Баскакова, М.М. Малышева, представляющих феминистский подход к проблемам занятости, появились в российской академической печати в конце 80-х – начале 90-х годов. Большая часть их сосредоточена на гендерной экспертизе политики занятости и трудового законодательства. Вместе с тем, гендерные аспекты занятости в социальной сфере, особенности «женской работы» в системе социального обслуживания, образования, здравоохранения тогда не исследовались [1; 2].
Интересна точка зрения на данную проблематику и зарубежных ученых. Так, например, А. Хохшильд, Л. Эдкинс отмечают, что в современном обществе растет число рабочих мест, где требуются не профессиональные знания и навыки, а особые личностные качества сотрудников. Речь идет, в частности, о так называемой эмоциональной работе, то есть тех профессиях, где большой акцент делается на психологической нагрузке работников. Стюардессы, воспитатели, секретари, туристические агенты, работники социальных служб, от которых ожидается проявление эмпатии, – в основном женщины. Аналогично «эмпатийной» работе для женщин, есть специфические рабочие места для мужчин, где требуются определенные качества мужественности (например, охранник-вышибала) [4; 7].
Наряду с формированием сектора занятости, предполагающего личностно-ориентированную работу, параллельно происходит закрепление стереотипных представлений о том, что такое «мужские» и «женские» качества, которые представляются неизменными и «естественными». Так, например, А. Филлипс, Б. Тейлор в конце 80-х – начале 90-х годов продемонстрировали, как в трудовом процессе переплетаются гендерные и экономические отношения. Владельцы фабрик определили работницам задачи, подобные тем, что выполнялись женщинами дома, тем самым, создав феномен «женской работы», а затем рационализировали обесценивание этой работы на основании законов и стереотипных представлений о роли женщины в обществе [6]. По мнению, Е.Б. Мезенцевой, в этой связи можно говорить не только о концентрации женщин в том или ином секторе экономики, но и об определенного рода геттоизации: «на фоне увеличения доли женщин в данной сфере занятости происходит их концентрация на определенных работах и должностных уровнях, например, низкооплачиваемых или наименее престижных» [3].
Таким образом, можно сказать, что в литературе достаточно широко представлена данная тематика. В нашей статье мы будем опираться на исследование, проведенное в 2005 году под руководством Йосипы Рокса [5], которое посвящено изучению влияния профиля образования на уровень дохода выпускников колледжа в зависимости от его сферы занятости. Отметим, что в данной сфере автором проводились именно лонгитюдные исследования, что лишний раз доказывает убедительность основных выводов.
В данной работе Йосипа Рокс постоянно ссылается на предыдущие исследования и приводит точки зрения различных авторов по данной проблематике, добавляя или устраняя необходимые, с ее точки зрения, «пробелы» в основных вопросах.
Автор, соглашаясь со своими предшественниками, пишет, что выпускники, чье образование ближе к сферам «женской» занятости, по большей части, устраиваются в некоммерческие организации и организации общественного сектора (социальные организации), которые предлагают намного более низкое материальное вознаграждение, но облегчают доступ к позициям специалистов и менеджеров. Данные выводы подчеркивают, что при анализе возможностей на рынке труда важно обращать внимание на профиль организации, особенно когда данные возможности изучаются в разрезе гендерного признака, влияющего как на выбор профиля образования, так и на развитие карьеры. Так, например, по данным Национального Центра Статистики в сфере образования (NCES) 2003, через 1 год после окончания вуза специалисты с инженерным образованием зарабатывают более 44 тыс. дол, тогда как занятые в сфере образования получают около 27 тыс. дол.
Специальность является важным фактором, влияющим на возможности выпускников на рынке труда. Хотя условное расслоение специальностей по признаку пол снижалось с конца 1960-ых гг. до 1980-ых гг., движение вперед с тех пор замедлилось и, фактически, остановилось. В 2001 г. 57% бакалаврских степеней получили женщины. Но из них 75% пришлось на сферу образования, здравоохранения, домоводства, библиотечного дела, государственного управления и социальных услуг. Для сравнения, только 18% бакалаврских степеней в области инженерии и информационных технологий получены женщинами (NCES 2002). Йосипа Рокс, приводит в пример Якобса, который считал, что, для того, чтобы женщины и мужчины были равномерно распределены по профилям образования, необходимо, чтобы одна третья женщин изменила свою специальность.
Изучение продолжительных тенденций дополнительно подтверждает взаимосвязь профиля образования и возможностей на рынке труда. В период с 1970-ых гг. до середины 1980-ых гг. – десятилетий быстрой интеграции гендера со специальностями колледжа и профессиями, – проводились лонгитюдные исследования. В течение данного промежутка времени происходило множество перемещений студентов между профилями образования. Студенты переходили на специальности, ориентированные на «мужские» сферы занятости, такие как инженерия, естественные науки и бизнес, бросая дисциплины, ассоциируемые с «женским» трудом, такими как образование, литература и социальные науки. Так, автор цитирует Грождера и Эйда, которые утверждали, что данные перемещения между профилями образования рассчитаны на значительное увеличение материального вознаграждения сразу после получения степени бакалавра в 1980-ых гг. Поскольку движение к «мужским» специальностям было менее успешным для женщин, профили образования расслоились на «мужские» и «женские». Это, в свою очередь, существенно сократило разницу в оплате труда мужчин и женщин, получивших степень бакалавра.
Похожая мысль, как отмечает Йосипа Рокс, можно увидеть у Якобса. Он писал, что дифференциация профилей образования по полу стала намного менее заметной в период с 1960-ых до середины 1980-ых гг. в большей степени благодаря вступлению женщин в сферы занятости, исконно считающиеся «мужскими». Данные выводы, не удивительны, т.к. политическая и академическая сферы поощряли вход и удержание женщин в математике, естественных науках и инженерии. Возрастающее присутствие мужчин в традиционно женских сферах занятости не стимулировалось так же сильно, что отчасти можно объяснить, по-видимому, более высокими штрафами, налагаемыми на материальный доход, для мужчин в «женских» сферах занятости, чем для женщин.
Говоря о возможностях выпускников на рынке труда, и опираясь на мнения других ученых, Йосипа Рокс, в своей статье говорит и о таком понятии как «сфера занятости». Социальные практики, устоявшиеся в социальном и некоммерческом секторах, отличаются от практик частного сектора в силу занимаемого определенного места последнего в политической и институциональной среде. Происходит сильная формализация социальных практик внутреннего рынка труда, таких как доверие к работодателю относительно декларируемых функциональных обязанностей работы, оценки выполнения работы, системы классификации заработной платы служащих, карьерной лестницы и процедуры разрешения трудовых споров в социальном и некоммерческом секторах, в сравнении с частным сектором. Государственные организации являются более восприимчивыми даже к малейшим сигналам со стороны законодательной власти государства относительно стандартов устава о равных и возможностях на рынке труда. А также в качестве руководителя в четыре раза более вероятно видеть женщину в государственной организации, чем в частной организации.
По словам Наффа, как отмечает автор, начиная с 1970-ых гг., федеральное правительство официально признало важность «представительской бюрократии» и запустило многочисленные социальные программы (относительно равных и возможностей на рынке труда) в помощь женщинам и представителям расовых меньшинств занимать позиции более высокого уровня. Некоторые из этих программ оказались успешными, в частности, программы восходящей мобильности улучшили доступ женщин и представителей расовых меньшинств к более высоким (в особенности административным) позициям. Новые сотрудники и те, кто работает уже более 20 лет, находятся в невыгодном положении относительно возможностей карьерного роста. В то же время, выявилось, что женщины, которые работают в федеральных бюрократических структурах от 10 до 20 лет, не ограничены стеклянным потолком. В социальном секторе также стремятся улучшать условия занятость афроамериканцев (в особенности афроамериканских женщин), в том числе и относительно их шансов получать доход.
Хотя социальные организации все еще характеризуются диспропорциональным количеством женщин на более низких позициях, они обеспечивают более благоприятные возможности для женщин взбираться по карьерной лестнице (как относительно профессиональных качеств, так и относительно дохода), чем в частных организациях. Йосипа Рокс, говорит о предположении, что возможности на рынке труда женщин выше в социальных организациях, чем в частных. В частности, исследования таких ученых, как Корник и Якобс, продемонстрировали, что число женщин, работающих на позициях специалистов, в социальном секторе в три раза выше, чем в частном секторе, а что разница в доходе мужчин и женщин в социальном секторе на 7% ниже, чем в частном секторе.
Однако автор замечает, что если научных сравнений социальных организаций с частными становится все больше, то изучение гендерных особенностей некоммерческих фирм является ограниченным, отчасти из-за сложностей изучения и операционального определения этого сектора. В большинстве предыдущих исследований некоммерческого сектора не изучалась роль гендера в формировании социальных стандартов и практик. Некоторые исследования, однако, показали, что женщины составляют две третьих от всех сотрудников и занимают более половины менеджерских позиций в некоммерческих организациях. Некоммерческий сектор включает, в первую очередь, сферы образования, здравоохранения и социальных услуг, в которых требуются работники для выполнения тех функций, которые традиционно выполнялись женщинами; отсюда, типичный работник – это женщина. Автор отмечает, что об этом еще раз говорят Якобс и Штейнберг. Данная ситуация выглядит довольно парадоксально. Высокая концентрация женщин в некоммерческих организациях ведет к тому, что некоторые из них занимают менеджерские позиции, но при этом выполняемая работа рассматривается как «женская работа», которая низко ценится и плохо компенсируется.
Наименьшая дифференциация по полу наблюдается в некоммерческом секторе, и в целом различий в оплате труда по полу практически нет. Однако, пока все еще присутствуют различия в материальном вознаграждении работников, выполняющих разные функциональные обязанности, так что женщины-менеджеры получают существенно меньше мужчин-менеджеров. Потому некоммерческий сектор проявляется как уникальная ниша для обесценивания «женского труда», что дает волю для анализа того, как сфера занятости структурирует возможности на рынке труда по отношению к гендеру.
Рассматривая доход и структурные характеристики социального, частного и некоммерческого секторов, можно сказать, что, по всей видимости, сфера занятости оказывает разносторонне воздействие на распределение студентов-выпускников и их возможности на рынке труда. Тем не менее, при изучении гендерного неравенства выпускников-бакалавров, особенно редкое внимание, уделялось роли сферы занятости в формировании возможностей на рынке труда. Даже когда сфера занятости была включена в основной фокус анализа, она, главным образом, исполняла роль контролируемой, а не независимой переменной. Однако, Йосипа Рокс отмечает, что полученные в ходе исследования организаций выводы коллег, показали, что сфера занятости оказалось важным фактором, особенно в исследованиях, в которых анализировались связи между гендерным характером системы образования и рынком труда. В добавление к выводу об устоявшихся стандартах более низкого материального вознаграждения, получающего выпускниками с женскими специальностями, также наблюдаются различия возможностей между сферами занятости. Т.е. недостатки, связанные с женскими профилями образования, будут ослаблены в социальном и некоммерческом секторах.
Таким образом, Йосипа Рокс показывает, что все авторы по данной тематике видят 2 основных фактора, влияющих на возможности выпускников на рынке труда: профиль образования и сфера занятости.
Сам же автор, в своей статье пытается «соединить» профиль образования и сферу занятости и понять их взаимовлияние друг на друга. Для данного исследования, были взяты данные Национального Волнового Опроса Молодежи; выборка репрезентировала население страны и составляла 12 686 молодых женщин и мужчин, которые были впервые проинтервьюированы в 1979 г., когда они были в возрасте от 14 до 22 лет. До 1994 г. респонденты опрашивались ежегодно, а далее – дважды в год.
Для своего исследования Йосипа Рокса отобрала респондентов (объем выборки был равен 1 368 респондентов, включая 690 женщин и 678 мужчин), которые отвечали на вопросы о заработках выпускников-бакалавров и выпускников, титулованных более высокими академическими степенями. Индивиды с более высокими степенями (т.е. имеющие не только дипломы бакалавра, но и более высокие академические степени) были исключены из исследования. Это было сделано для того, чтобы результаты можно было сравнить с результатами предшествующего исследования профилей образования, которое было сфокусировано исключительно на индивидах с дипломами бакалавра. Отсюда, термин бакалавр, используемый на протяжении данной статьи, относится к выпускникам, имеющим дипломы только бакалавра. Выборка выпускников-бакалавров была также ограничена профилем образования, так же как и доходом и сферой работы.
Чтобы понять взаимовлияние профилей образования и сферы занятости, Йосипа Рокса, в первую очередь, проверила гипотезу о влиянии профиля образования на вероятность быть занятым в социальных, частных и некоммерческих организациях, а также является ли данное влияние результатом дифференцированных возможностей, доступных в каждой из сфер. Далее автор смотрит, как специальность влияет на такую составляющую рынка труда как ежегодный доход.
Йосипа Рокса отмечает, что возможности на рынке труда, изученные в данной работе, измерялись в тот момент, когда респондентам было около 37 лет, а бакалаврские степени были получены в среднем 13 лет назад. Отсюда, результаты, представленные в данной работе, выражают долгосрочное влияние профиля образования, что важно, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, потому что выравнивание распределения женщин и мужчин между сферами образования окажется более значимым фактором выравнивания женщин и мужчин на рынке труда, если влияние профиля образования будет продолжаться в течение нескольких лет после получения диплома. Во-вторых, потому что есть возможность изучить рост материального вознаграждения, который, как оказалось, варьируется между профилями образования и является более сдержанным в сферах «женской» занятости. Хотя индивиды, получившие медицинское образование, зарабатывают несколько больше, чем те, кто закончил инженерные и связанные с компьютером специальности, в течение первого года работы, спустя три года после окончания колледжа, ситуация меняется (NCES 2001). Следовательно, пока область здравоохранения выделяется при изучении первичных возможностей на рынке труда как уникальный плацдарм для самореализации женщин-бакалавров, ассоциирующийся с высокой экономической отдачей, она выравнивается с остальными «женскими» сферами занятости в последующие годы.
Автор на основе своего исследования, делает несколько примечательных паттернов. В социальных и некоммерческих секторах женщины устраиваются на работу чаще, чем в частные компании. Помимо этого, социальные и некоммерческие организации чаще нанимают студентов и выпускников-бакалавров, получивших (или получающих) женские специальности, а также чаще берут на работу людей, работающих по женским специальностям. Что касается возможностей на рынке труда, то самый высоких доход наблюдается в частных организациях, а социальные и некоммерческие организации предоставляют более благоприятные шансы занятия позиций специалистов и менеджеров.
Последний вопрос, на который Йосипа Рокса хочет найти ответ, заключается в следующем: варьируется ли влияние полученной специальности между сферами занятости? Как показывают результаты исследования данного автора, занятость в социальном и некоммерческом секторах, так же как и получение образования женского профиля, снижает доход. Означает ли это, что индивиды, получившие такое образование и нашедшие работу в социальном или некоммерческом секторе, оказались дважды в невыгодном положении и получают значительно меньшее материальное вознаграждение. Или компенсирует ли занятость в социальном и некоммерческом секторе негативное влияние, сопряженное с получением в ходе обучения женской специальности. Ее гипотеза для дохода пытается ответить на данные вопросы с помощью включения двух пар взаимодействующих факторов: социальный сектор – профиль образования (специальность) и некоммерческий сектор – профиль образования (специальность). Обе взаимосвязи являются положительными и статистически значимыми, указывая, что, когда индивид получает образование женского профиля и устраивается на работу в социальный или некоммерческий сектор, отрицательное влияние данных факторов на доход сокращается.
Хотя положительная связь специальности и сферы занятости не увеличивает заработки людей, получивших женскую специальность, в социальном и некоммерческом секторах (за пределами частных компаний), полученный результаты остаются довольно интересными. Так как они показывают, что взаимодействие между двумя негативными эффектами (женский профиль образования и социальный/некоммерческий сектор) может вести к более благоприятным результатам, чем можно представить. Если бы данных взаимодействий не наблюдалось, то индивиды с женскими специальностями имели бы еще более низкие доходы в абсолютном смысле и относительно людей с мужской специальностью.
Для того чтобы понять, различаются ли выявленные эффекты между мужчинами и женщинами, Йосипа Рокса, дополнительно изучила взаимодействия между полом и ключевыми независимыми переменными.
Так, по ее основным результатам можно судить, что влияние получаемой специальности не различается между мужчинами и женщинами: образование женского профиля оказывает одно и то же влияние на заработки, как мужчин, так и женщин. Трехстороннее взаимодействие между признаками пол, специальность и сфера занятости также оказалось незначимым, что говорит о том, что заработные платы индивидов, получивших женские специальности, в изучаемых секторах не различаются по признаку пол. Данные выводы отличаются от результатов предыдущих исследований, в которых обнаружено, что штрафы, накладываемые на материальное вознаграждение, для специалистов женского профиля у женщин ниже, чем у мужчин (например, Браун и Коркоран (1997)). Как сама говорит Йосипа Рокса, «расхождения в результатах могут быть следствием использования разных данных и методов анализа; в моем исследовании изучались долгосрочные возможности людей на рынке труда; более прицелено контролировались признаки образование и характеристики рынка труда; а получаемая специальность была скорее непрерывной, нежели категориальной, переменной».
В противоположность отсутствию различий по признаку пол между получаемыми специальностями, результаты по другим переменным показывают, что влияние профессии и сферы занятости различаются между мужчинами и женщинами. Наличие работы по женской специальности оказывает намного более негативное влияние на женщин, чем на мужчин. Наоборот, между признаками пол и социальный и некоммерческий сектора связь является положительной, предполагающей улучшение возможностей женщин в данных секторах. Положительные взаимодействия с социальным и некоммерческим секторами компенсирует отрицательный эффект от факта быть женщиной, они ведут к почти идентичным последствиям как для мужчин, так и для женщин, в социальных и некоммерческих организациях. Будучи экспериментальными, данные результаты выявляют несколько случаев, в которых штрафы и премии на рынке труда варьируются по признаку пол. Так, автор говорит о том, что вопрос о различиях по полу следует изучить в последующих исследованиях на выборках большего объема, более фокусируя анализ на специфических характеристиках занятости.
Таким образом, стоит отметить, большой вклад Йосипы Рокса в данную проблематику, и выделить следующие наиболее важные постулаты:
- индивиды, получившие женские специальности, преимущественно идут на работу в социальный и некоммерческий сектора. Несмотря на то, что в данных секторах предлагаются более низкие материальные вознаграждения, они облегчают доступ к более высоким менеджерским и профессиональным позициям. Более того, сфера занятости взаимодействует со специальностью, сокращая размеры штрафов и повышая уровень позиций людей с женскими специальностями, работающих в социальных и некоммерческих организациях;
- специальность влияет на возможности на рынке труда через ее связь со сферой занятости. Неуспехи, связанные с получением образования женского профиля, не являются одинаковыми в различных сферах занятости. Есть сегменты рынка труда, в которых индивиды с женскими специальностями не ущемлены относительно дохода и доступа к менеджерским и профессиональным позициям настолько, насколько получено в данном исследовании.
Йосипа Рокса добавляет, что пока не будет рассеян миф о том, что женские сферы занятости имеют негативные последствия абсолютно во всех типах организации, выявленные мною модели связи можно было бы применить и к другим характеристикам занятости. До тех пор пока исследований в данной области ограниченное количество и особенности профессий в сферах занятости не меняются, выпускники-бакалавры с женскими специальностями имеют обоснованные стимулы искать работу в социальном и некоммерческом секторах, несмотря на ограничения и недостатки, существующие в данных секторах.
Литература
- Баскакова М.Е. Проблемы и права работников с семейными обязанностями // Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания. Т. 1. М.: МЦГИ, 1998.
- Гендерные аспекты социальной трансформации / Отв. ред. М.М.Малышева. М.: ИСЭПН РАН, 1996.
- Мезенцева Е.Б. Профессиональная сегрегация по признаку пола // Теория и методология гендерных исследований. М.: МЦГИ, 2001.
- Adkins L. Gendered Work: Sexuality, Family and the Labor Market. Buckingham and Philadelphia: Open University Press, 1995.
- Josipa Roksa. Double Disadvantage or Blessing in Disguise? Understanding the Relationship Between College Major and Employment Sector: New York University, 2005.
- Phillips A. and Taylor B. Sex and Skill // Feminist Review, 1986. Andermahr S., Lovell T., Wolkowitz C. A Concise Glossary of Feminist Theory. Arnold: L., N. Y., 1997.
- Hochschild A. The Managed Heart: The Commercialization of Human Feeling. Berkeley and London: University of California Press, 1983.