к.соц.н. Крейк А.И., Курмышева Л.К.
В науке существуют различные точки зрения относительно понимания того, что есть социальное. Эти трактовки можно систематизировать по различным основаниям. Ниже представлены некоторые версии таких группировок.
Одна из самых распространенных версий выделения социального опирается на парсоновскую систему социального действия. В этом случае социальное выделяется как сфера общества (наряду с культурой, экономикой и политикой). Такой подход не к определению социального, а к его выделению из всего того, что составляет человечество во всей его целостности, порождает вопрос фундаментальной значимости: а культура, экономика и политика – это не социальное? Конечно, логика в том, как Т. Парсонс вычленил социальное, есть. Однако на заданный выше вопрос в рамках этого подхода нет ответа.
В рамках парсоновского выделения социального существуют два варианта его понимания:
- Социальное, которое представлено такими феноменами, как деятели-носители активности (персонифицированные или коллективные), проявляющие себя как акторы или/и агенты, отношения, ожидания, роли и статусы, нормы и правила, малые и большие группы и т.п.
- Социальное, понимаемое как функциональная система определенного общества, обеспечивающая поддержку повседневного существования нуждающихся в этом его членов (нередко понимаемое таким образом социальное сводится к понятию «социальная помощь»).
Первый вариант трактовки социального принимается за социальное в широком смысле, а второй вариант – за социальное в узком смысле. Та или иная трактовка социального предопределяется, как минимум, двумя причинами:
- общим состоянием научного знания в искомой области;
- осознанным выбором компетентным специалистом той или иной методологической позиции.
Конечно, в науке имеют право на существование любые точки зрения, если они опираются на принципы науки. Однако фундаментальные феномены социума (а к ним, несомненно, относится феномен «социальное») требуют и фундаментального подхода к их исследованию и интерпретации. Исходя из этого, нельзя не признать, что и экономика, и политика, и культура, и идеология, и духовность и другие подобные феномены являются социальными. Фундаментальным основанием для этого утверждения является то, что ни неживая природа, ни живая природа этих феноменов не производит и не содержит, это природа только человеческого.
Однако, в этом случае возникает вопрос: а не является ли социальной жизнь, например, муравьев, пчел, крыс, волков, гиеновых собак, львов, слонов, павианов и других стадных животных? Если обратиться к исследованиям специалистов по поведению животных (например, К. Лоренца), то они позволяют ответить на этот вопрос утвердительно. В свою очередь это порождает следующий вопрос: есть ли различия в социальности людей и животных? Интуитивно на этот вопрос предполагается утвердительный ответ. Научное обоснование этого ответа не является однозначным, поскольку в науке, и в первую очередь – в социальных науках, еще не выработана согласованная точка зрения на этот вопрос.
На сегодняшний день определенным ограничением для социальных наук (возможно, и для исследований поведения животных) является отсутствие научно обоснованного согласованного решения относительно использования различных терминов для обозначения социальности людей и социальности животных. Научная традиция могла бы быть основанием для обозначения социальности людей термином «социальность, -ое, -ая, -ый»), а для обозначения социальности животных можно было бы использовать другой термин, например, «стадность» или другой, возможно, более точно выражающий социальность животных (в первую очередь, это сфера компетентности специалистов по поведению животных). В качестве способа преодоления обозначенного выше противоречия, в дальнейшем в данной работе будет использоваться термин «социальность, -ое, ая, -ый» для обозначения по отношению только к людям.
Все изложенное выше относится к проблемному полю рассмотрения социальности в социальных науках. Проявление сути социального возможно, если обратиться к научному наследию П.А. Сорокина, М. Вебера и Н. Лумана. Одним из ключевых положений для определения природы и сущности социального является констатация П.А. Сорокиным, что родовая природа социального – это социальное взаимодействие. Как представляется, данное сорокинское утверждение недооценивается социальными исследователями при рассмотрении тех или иных социальных аспектов.
В социологии чаще всего обращаются к веберовской трактовке социального, точнее – к социальному действию, где социальность действия деятелей определяется конкретными признаками (целерациональность, ценностнорациональность, традиционность, аффективность). Однако после появления теории социальных систем Н. Лумана, веберовская интерпретация социального стала частным случаем определения социального. Данное утверждение порождает закономерный вопрос: в чем суть лумановской трактовки социального, определяющую ее в качестве основополагающей для понимания социального? Ответ в том, как Н. Луман определял социальные системы, а именно – как систему коммуникаций. Причем социальным является не отдельный фрагмент, передача какой-либо информации, а и ее интерпретация принимающей стороной (а способность интерпретировать получаемую информацию – это качество только человеческое). И это единичное коммуникативное взаимодействие уже система, поскольку является целостностью: деятель, передатчик информации – информация, имеющая определенный смысл для передающего деятеля – действие по передаче информации – проводник-передатчик информации – деятель, принимающий информацию – прием информации – обработка информации – наделение принятой информации смыслом.
Однако и лумановская трактовка социального не бесспорна. Это выявляется в процессе последующего анализа. Если, например, определить геном, который предопределяет, что есть социальное и каким образом оно себя проявляло, проявляет и будет проявлять, пока существуют люди, то это смыслы. Факт наделения смыслом передаваемого в процессе взаимодействия, определяет то, что во взаимодействии участвует как минимум один человек. Ибо не может быть социума без взаимодействия людей между собой. Взаимодействия между людьми в существенной своей составляющей – это коммуникации, а коммуникации между ними должны содержать передаваемую информацию, наделенную смыслом для взаимодействующих сторон (или ситуативно – хотя бы для одной из них). Конечно, не при всех взаимодействиях в обществе передаются смыслы. Но если в сообществе при взаимодействиях вообще не передаются смыслы (а передаваемое наделяют смыслом взаимодействующие стороны или наблюдатель), то это не человеческое сообщество. Итак, смыслы – вот что принципиально отличает человеческие сообщества от любых других. А поскольку именно смыслы определяют ключевое отличие людей от не-людей, то было бы логичным лумановское определение социальной системы сформулировать в более фундаментальной трактовке, а именно: социальная система – это целостность смыслов, обеспечивающая самотворение общества на определенном уровне и в определенной форме.
Лумановское понимание коммуникаций как природы социального (следует уточнить, что авторская трактовка социального не опровергает лумановскую, а интерпретирует ее на более фундаментальном уровне), сорокинское понимание социальных взаимодействий как родовой природы социального и веберовская трактовка социального, составляют методологическую основу понимания социального, рассмотренного на различных уровнях. Схематически это можно представить следующим образом (сюда «встраивается» и авторская трактовка социального): смыслы – социальные действия – социальные коммуникации – социальные взаимодействия – общество как социальная система.
Если данную схему упростить (не доводя упрощения до его предела – социального генома), то схема будет выглядеть следующим образом: смыслы – социальные взаимодействия – общество.
В заключение необходимо уточнить важный методологический аспект социального, а именно: существует проблема «чистоты» того содержания, которое отражает категория «социальное». Пожалуй, катализатором, актуализировавшим данную проблему, стало определение Н. Луманом социальных систем как систем коммуникаций, где деятели являются внешней средой для системы коммуникаций, т.е. для социальных систем. Тогда то, что традиционно в социальных науках принимается за социальное, исходя из лумановской трактовки социального, является био-, психо-, техно-, социальным, т.е. субстанционально является гетерогенным феноменом (а называется – социальным). Но, если исходить из стремления к «чистоте» категории «социальное», отражающей феномен «социальное», тогда идеально «чистыми» в социуме являются только смыслы. А поскольку коммуникации – это не только смыслы, а процесс взаимодействия по передаче, приему и идентификации полученной информации относительно содержащихся в ней смыслов, то коммуникация не есть «чистое» социальное явление. Является фактом, что информация как феномен социального сама по себе не существует, а только в живом «теле» общества и окружающей среде, с помощью общества и среды и для общества (это определяется веберовской трактовкой социального). Поэтому лумановское понимание социального не является идеально «чистым» социальным. Судя же по его текстам, он как раз считал, что в его трактовке социальное является идеально «чистым», без примеси не социального.
Было бы методологически желаемым определить научное понимание социального следующим образом:
- социальное I – это смыслы («чистое» социальное);
- социальное II – это система коммуникаций (лумановское понимание социального);
- социальное III – традиционное понимание социального.