Третья волна маркетизации Южной Кореи изменяет социальную структуру производства академического знания, обнаруживаясь в дилеммах и в ограничениях как традиционной, так и органичной публичной социологии. Появление коллективных интеллектуалов а ходе движения за искусственное освещение указывает на формирование альтернативных взаимоотношений между исследователем и тем, что исследуется. Активисты движения за искусственное освещение, потрясшего корейское общество в недавнее время, открыли новые возможности публичной социологии труда. Мы будем рассматривать условия для публичной социологии труда, которая на самом деле представляет собой новую парадигму коллективного знания. Нас интересует увеличение профессионализации публичной социологии, вызывающее кризис в сфере исследований труда и приводящее к коллективной публичной социологии. Идея коллективного знания восходит к трудам о коллективном интеллекте [3] и о коллективной мудрости, [5] и позволяет объяснить то, каким образом накапливаемая группами информация позволяет принимать более верные решения, по сравнению с отдельно взятыми индивидами.
Сотни молодых участниц массовых митингов за искусственное освеще-ние, проходивших более 50 дней в центре Сеула держали в руках транспаранты с надписью: “Ты – образованная женщина?” Для этих женщин слово “образованная” отнюдь не означает ни университетского диплома, ни количества лет обучения, ни глубоких познаний. Выражение “образованная женщина” означает для них, что она делится тем, что сама знает, с другими, в общественных интересах, и стремится к таким переменам, которые сделают мир лучше. Сама постановка вопроса критична по отношению к педагогике, которая не видит связи между тем, что мы знаем, и тем, что мы делаем, и как мы живём. Риторический вопрос “Ты – образованная женщина?” означает утверждение, что необходимо использовать знание, чтобы улучшить людям жизнь, что знания следует употреблять на общее благо. Трудовые исследования в южнокорейской публичной социологии не стоят в стороне от этого вопроса.
На протяжении последних двух десятилетий отмечен прирост теорий и знаний по социологии труда, однако, академическое знание в трудовой сфере всё сильнее отдаляется от конкретной жизни обычных людей. Например, не-смотря на большой объём исследований временных и сезонных работников, их положение мало улучшилось. Количество временных и сезонных работников продолжает увеличиваться, временная и сезонная рабочая сила быстро подвергается обнищанию, пополняется в значительной степени женщинами, а ряды профсоюзов при этом редеют.
Трудовые исследования имеют в южнокорейской публичной со-циологии давнюю историю. Однако, неолиберальное влияние на жизнь трудящихся, наступление неолиберализма на труд порождают намного более сложные проблемы, по сравнению с предшествующими периодами. О ситуации в Южной Корее свидетельствует тот факт, что публичная социология как ответ на проблемы, вызванные тем, что М. Буравой называет третьей волной маркетизации, иначе неолиберализмом, невозможна, если мы согласимся с определением публичной социологии как стиля или разновидности познания. [1] Её необходимо концептуализовать как новую парадигму производства знания. В Южной Корее публичная социология труда становилась всё более профессиональной на заре той эпохи, когда научно-исследовательские университеты конкурировали друг с другом, стремясь к большей ориентации на рынок. В результате академическое знание и экспертиза всё сильнее отдалялись от конкретной трудовой прак-тики. Однако, активисты движения за искусственное освещение, потрясшего недавно корейское общество, указали новые возможности для публичной со-циологии труда.
Со времён индустриализации, трудовые исследования в Корее проводила публичная социология. Исходя из объёмов и задач маркетизации в южнокорейской публичной социологии труда можно выделить три основных периода. До 1987 г. действовал авторитарный режим. Далее последовали движение за демократизацию и сильный рабочий подъём 1987 г. Они сменились экономическим кризисом 1997 г. В условиях авторитарного режима трудовое движение опиралось на солидарность между трудящимися и интеллигенцией. Трудовые исследования в этот период были сосредоточены на выявлении плохих условий труда и нарушений прав трудящихся. Низкооплачиваемая, трудозатратная и ориентированная на экспорт индустриализация семидесятых годов не нуждалась в стимулировании отечественной покупательной способности. Она не стремилась к расширению рынка и не гналась за получением выгод от возросшего потребления со стороны трудящихся. В таких условиях стала возможна репрессивная государственная политика низких заработных плат. По этой причине корейский режим труда в ту эпоху определялся как “кровавый тейлоризм” в противоположность фордовской модели накопления. [4] Студенты вызов и интеллигенций, участвовавшие в движении за демократизацию, сыграли важную роль в предании гласности условий труда и жизненных ситуаций трудящихся. В то время трудовые проблемы были сравнительно просты. Они в основном сводились к государственным репрессиям против трудящихся и ухудшению производственных условий.
Как уже отмечалось, движение трудящихся при авторитарном режиме состояло из рабочих и интеллигенции, объединённых в профсоюзы. Предание гласности в обществе плохих производственных условий составляло одно направление деятельности интеллигенции. Другое направление заключалось в обучении рабочих своим правам. Студенты и аспиранты устраивались на предприятия с целью пройти практику, и встретиться с рабочими и создать рабочую организацию.
Во времена авторитаризма, за колледжами и университетами осуществ-лялся систематический надзор, поэтому университетские социологи не могли играть заметной роли. Основной корпус научных исследований того времени образовали заметки о производственных условиях и фактологические опросы, проведённые студентами вузов. Преподавателей, занимавшихся антиправительственной деятельностью и находившихся в оппозиции к государственной политике, увольняли.
После второй мировой войны по территории Корейского полуострова пролегли ориентиры холодной войны. Южная Корея превратилась в арену конкуренции между американским капитализмом и советским коммунизмом. В условиях холодной войны в Южной Корее складывалось трудовое движение и исследования труда. Соединённые Штаты оккупировали Южную Корею в 1945 г. преследуя две цели. Во-первых, свержение власти японцев, во-вторых, выстраивание идеологического бастиона против коммунизма. Одной из задач военной администрации армии США в Корее была реанимация неполитизированных профсоюзов на основе принципов американского бизнес-юнионизма. [2] Военная администрация армии США сосредоточила свои усилия на насаждении в Южной Корее американского капитализма. В отношении рабочего движения, военная администрация армии США очень чувствительно реагировала на то, какое влияние на него оказывают различные политические группы. Прежде всего она интересовалась тем, сколько “коммунистических агитаторов” участвуют в рабочем движении и в какой форме. Антикоммунизм оказался в Южной Корее основным инструментом управления рабочим движением. Госу-дарственное управление опиралось на идеологию холодной войны, которая шла очень долго, и не только в рабочем движении, но и в исследованиях труда.

1. Burawoy M. For Public Sociology // American Sociological Review, 2005. No. 70. P. 4 – 28.
2. Cho S. K., Lee S. J. Naegjun Cheje wa Saengsan ui Jungchi. Seoul: Ewha Wamans University Press, 1995.
3. Levy P. Collective Intelligence: Mankind’s Emerging World in Cyberspace. New York: Basic Books, 1999.
4. Lipietz A. Mirages and Miracles: The Crisis of Global Fordism. London: Verso, 1987.
5. Surowiecki J. The Wisdom of Crowds: Why the Many are Smarter than the Few and How Collective Wisdom Shapes Business, Economies, Societies and Nations. New York: Little Brown, 2004.

Все статьи автора «Ставропольский Юлий Владимирович»