УДК 316.613

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В РЕГИОНОЛОГИИ

Ставропольский Юлий Владимирович
Саратовский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского
кандидат социологических наук доцент кафедры общей и социальной психологии

Аннотация
В статье проанализированы взаимоотношения между социологией и регионологией. Изначально социология была призвана сыграть важную роль в создании валидной регионологической науки. Благодаря социологии, регионологии предстояло стать более холистичной, чем региональная экономика, и явиться поистине новой наукой, обращенной к рассмотрению операционализированных культурных и ценностных переменных, которым предстояло занять свои места в регионологических моделях. Однако, действительные взаимоотношения между социологией и регионологией не оправдали ожиданий создателей регионологии.

Ключевые слова: отношение., проблема, регионология, социальный, социология, ценность


SOCIOLOGICAL TRENDS IN REGIONAL STUDIES

Stavropolsky Yuliy Vladimirovich
Saratov State University named after N. G. Chernyshevsky
Ph. D. (Sociology) Associate Professor of the General & Social Psychology Department

Abstract
The feature scrutinizes interrelations between sociology and regional studies. Originally sociology has been evoked to perform a major part in establishing a valid regional science. Thanks to sociology the regional studies have been doomed to become more holistic than the regional economy and to appear a virtually new science targeting at scrutinizing the operationalized cultural and value variables which would find their places within the regional studies’ models. However, actual interrelations between sociology and regional studies have not met expectations of the regional studies’ founders.

Keywords: problem, regional studies, relation, social, sociology, value


Рубрика: Социология

Библиографическая ссылка на статью:
Ставропольский Ю.В. Социологические тенденции в регионологии // Психология, социология и педагогика. 2013. № 7 [Электронный ресурс]. URL: https://psychology.snauka.ru/2013/07/2332 (дата обращения: 28.10.2023).

На возникновение регионологии сильнейшим образом повлияли позитивистское видение социальных наук и возрождение экономического кейнсианизма в послевоенных Соединенных Штатах. Послевоенный оптимизм возродил веру в то, что при помощи социальных наук возможно планирование лучшего общества, а при помощи научных приёмов в социальных науках возможно решение общественных и экономических проблем. Президенту канадской Ассоциации регионологии принадлежит следующая цитата: «Наша Ассоциация родилась в уникальном интеллектуальном климате. За годы после окончания второй мировой войны, престиж учёного поднялся на невиданный ранее уровень, ибо в последней фазе войны мы стали очевидцами прямого и решительного приложения науки к решению человеческого конфликта. Порой казалось, что учёные в состоянии претендовать на участие в политической власти, и тем самым приблизить осуществление идей Платона. Мы дожили до того, когда мудрость и добродетель снова стали синонимами, а объёмы финансовых инвестиций в науку громадны» [1, P. 8].

На оптимистичном отношении к научным возможностям основана была уверенность в том, что наука позволит решать региональные проблемы и оптимизировать пространственные феномены. Говоря словами У. Айзарда: «После второй мировой войны резко обострился интерес к региональному анализу. В Соединённых Штатах война породила либо усугубила множество региональных проблем. Распространились разрывы и перекосы. В то же время, получило признание планирование как профессия, которая до войны ставилась в Северной Америке под сомнение обществоведами и неакадемической публикой» [2, P. 9]. Оптимизм в отношении применения науки к решению региональных и пространственных проблем транслировался в желание отдельных учёных создать новую область науки и новое профессиональное сообщество. Эти желания совпали в конце сороковых и начале пятидесятых годов с интересом к региональным проблемам со стороны экономистов. Видную роль в этом процессе сыграл У. Айзард внутри Американской экономической ассоциации, сумев привлечь плановиков, социологов, географов, инженеров и частных лиц, представлявших прочие дисциплины. Регионология как новая научная область предполагалась прежде всего междисциплинарной отраслью общественных наук, поэтому поначалу отобрали из общественных наук полезные концепции и приёмы, имеющие отношение к пространственным и региональным феноменам. При этом У. Айзард и остальные члены новоиспечённой ассоциации не уставали подчёркивать, что регионология не сводится к сумме региональных аспектов, почерпнутых из социальных наук. Они представляли себе регионологию как процесс разработки уникальных концепций и приёмов. Вопреки своему энтузиазму, У. Айзарду пришлось приложить немало усилий , убеждая учёных в том, что регионология – это отдельная научная дисциплина, которая непременно должна быть междисциплинарной. Всем вокруг казалось, что регионология – это напыщенное название региональных исследований в экономике и географии, что это теоретическая обществоведческая география. В свою очередь, У. Айзард указывал на то, что география того времени оставалась наукой описательной, не имевшей разработанных теоретических и аналитических приёмов, с весьма упрощённой методологией.

В отношении регионологических перспектив для географии, У. Айзард настаивал на том, что это две самостоятельные науки, у каждой из которых весьма обширный объект исследований. Ещё труднее пришлось У. Айзарду в полемике с теми учёными, для которых регионология была всего лишь региональной экономикой. К 1959 году в регионологии наметился выраженный регионально-экономический аспект. За первые пять существования органа Ассоциации регионологии под названием «PapersandProceedingsoftheRegionalScienceAssociation», 63 процента публикаций оказались посвящены региональной экономике. Поскольку экономика была в то время наиболее развитой в научном отношении социальной наукой, такой перевес был закономерным. Однако, У. Айзард продолжал утверждать, что регионология намного шире, чем региональная экономика, и называл три причины этого. Во-первых, регионология превосходит традиционную утилитарную логику, присущую традиционной экономике. В регионологии разрабатываются концепции и приёмы, сочетающий социальные и индивидуальные цели. Во-вторых, в послевоенную эпоху распространилось кейнсианское представление о необходимости традиционной экономики для понимания потенциала правительства в качестве игрока на поле региональных проблем. Критика экономики со стороны регионологии состояла в том, что неверно считать объём внимания, которое правительство уделяет решению проблемы, показателем важности данной проблемы. Наконец, в-третьих, на взгляд У. Айзарда, общество трансцендирует экономику. Решения в отношении пространственных феноменов принимаются исходя из целей трёх главных действующих лиц: индивидов (домохозяйств), предпринимателей (бизнесменов либо компаний) и государственных органов (правительства). Эти цели не существуют априорно, как пытались нас уверить утилитарные классические экономисты, они производны от основополагающей системы ценностей. Системы ценностей, в свою очередь, не постоянны и не универсальны, они варьируют на всём протяжении истории и между регионами. Поэтому крайне необходимо изучить взаимоотношения между системами ценностей в их контекстах, а также взаимоотношения между подсистемами внутри региональных систем. Поскольку социология в то время была дисциплиной наиболее близкой изучению ценностей и культур, она оказалась востребована регионологией.

У. Айзард выступал в защиту регионологии от тех, кто утверждал, что регионология есть то же самое, что региональная экономика, и доказывал, что социология призвана сыграть важную роль в создании валидной регионологической науки. Регионология призвана была стать более холистичной, чем региональная экономика, благодаря таким дисциплинам, как социология, и явиться поистине новой наукой, обращенной к рассмотрению операционализированных культурных и ценностных переменных, которым предстояло занять свои места в регионологических моделях. Однако, действительные взаимоотношения между социологией и регионологией не предвещали успешного воплощения задуманной У. Айзардом позитивистской парадигмы регионологии. Для успешного осуществления регионологии в качестве социального феномена требовалось разработать социальный дискурс, акцентирующий важность регионов и региональных проблем. В США в основу такого дискурса легли довоенные социологические наработки.

Важную роль в акцентировании важности регионов в качестве социальных единиц анализа сыграли регионологи Г. Одэм (Odum) и Р. Ванс (Vance) из Северокаролинского университета. У. Айзард признавал их вклад в качестве первопроходцев, но не понимал причин утраты социологами интереса к региональным исследованиям. Благодаря Г. Одэму и Р. Вансу, У. Айзард пережил влияние со стороны социологии. Ему открылась необходимость выйти за пределы технических ограничений, существующих в социологии, чтобы вполне понять формирование социальной солидарности в духе Э. Дюркгейма. Он сделался сторонником идеи о том, что регионологическая наука – особая социальная наука, что необходимо изучать региональные феномены сами по себе, как утверждал В. Уитни (Whitney), ученик Г. Одэма и Р. Ванса. Несмотря на то, что У. Айзард обратился к социологическим концепциям и настаивал на важности включения культурных ценностей в регионологические модели, он неоднократно подчёркивал, что культурологические исследования мало способны предложить регионологии по той причине, что в то время сами находились на примитивной стадии своего развития. Из сказанного следует заключить, что, хотя для становления валидной регионологической науки необходимо было участие социологии и иных смежных дисциплин, взаимодействие с этими дисциплинами следовало ограничить по причине того, что они занимали нижестоящий уровень развития по сравнению с экономикой, а, следовательно, неизбежно тормозили развитие регионологии. Кроме того, ряд учёных, находивших регионологическую науку полезной, увлекались исследованиями урбанизации и тяготели к социальной экологии, которую разрабатывал Р. Редфилд (Redfield) на социологическом факультете Чикагского университета.

Таким образом, на протяжении первых двадцати лет своего существования, регионология оказалась отделенной от социологии и смежных дисциплин. Игнорировались предостережения со стороны социологов о том, что пространство – кардинальное понятие регионологии – не существует априорно, оно культурно детерминировано и характеризуется культурным релятивизмом. Тем не менее, любые вопросы, имевшие отношение к тем культурным ценностям, которые не позволяли выполнить адекватную операционализацию, исключались из регионологического рассмотрения. Регионологическая наука оказалась редуцированной до уровня технических исследований. Междисциплинарное сотрудничество не продвигалось далее общих деклараций и возникало от случая к случаю.

На протяжении второй половины семидесятых и в восьмидесятые годы назревала потребность в обновлении регионологической науки в направлении систематического изучения ценностных суждений. Сторонники инструментализма критиковали У. Айзарда за абстрактный позитивизм, за увлечение анализом абстрактных функциональных связей и недооценку тех территориальных сил, которые производны от всеобщих связей, присущих исторически сложившемуся в данном регионе социальному порядку. Парадигму регионального развития У. Айзарда называли поставленной с ног на голову за увлечение объяснительными теоретическими моделями и такими абстрактными понятиями, как пространство, в ущерб исследованию реальных регионов. О взаимоотношениях между регионологией и социологией в то время свидетельствует тот факт, что в ставшем классическим труде У. Айзарда «Методы регионального анализа: введение в регионологию» практически весь текст посвящен региональной экономике, а из 784 страниц текста социологии уделены всего две страницы [3].

Сами того не ведая, критики У. Айзарда способствовали сближению регионологии с социологией через разработку общего дискурса. Вся критика строилась на аргументах, почерпнутых из работ, знакомых любому социологу, прежде всего Й. Гальтунга, Ю. Хабермаса и А. Турена. В семидесятые годы в регионологии сложились тенденции, хорошо знакомые по ситуации в послевоенной американской социологии. Главное различие состояло в том, что среди социологов энтузиазм по отношению к позитивизму угас быстрее, чем среди регионологов. Сразу после второй мировой войны, среди американских социологов возродился позитивизм. Главным архитектором стал Т. Парсонс – создатель структурно-функционалистской крупномасштабной теории общества. Это была попытка со стороны социологов решить задачу по раскрытию секретов нормативного порядка. Социология была призвана открыть – каким образом культура конструирует общие ценности и тем самым поддерживает функциональный порядок. П. Лазарфилд (Lazarfield) и другие социологи утверждали, что эта задача может быть решена с применением абстрактных эмпирических приёмов. Разработка таких приёмов в сочетании с применением крупномасштабной теории выводила науку на инструментальный профессиональный уровень. Именно такое понимание социологии было наиболее близко и желательно для У. Айзарда. Когда уровень развития эмпирических приёмов в социологии сравнялся с экономикой, регионология получила количественные данные о ценностях и целеполагании, необходимые для создания математических моделей. Социологическая наука данного типа означала бы логический прогресс по сравнению с донаучным прагматическим территориальным подходом Г. Одэма и Р. Ванса. Однако, в конце пятидесятых годов в США подобную перспективу раскритиковал видный социолог Ч. Р. Миллс. Опираясь на эпистемологические аргументы, представленные М. Вебером и другими маститыми авторами, включая американских прагматических философов, Ч. Р. Миллс раскритиковал и теорию Т. Парсонса, и абстрактный эмпиризм П. Лазарфилда. В итоге, с конца пятидесятых годов сложились две эпистемологические крайности. Одна крайность заключалась в продолжении выполнения программы по созданию естественной науки об обществе, сконцентрированной на причинно-следственных закономерностях, установленных методом наблюдения либо статистическими методами. Сторонники данного направления полагали разрешимыми сомнения относительно позитивистстких гипотез в социальном анализе при условии усиления внимания к процедуре сбора данных и выполнения вычислений. Противоположная крайность заключалась в полном неприятии и отрицании позитивистской парадигмы и в следовании антипозитивистской программе социологических исследований. Это альтернативное направление возобладало в социологии, вследствие чего сегодня социология представляет собой социальную науку, не отграниченную жёстким образом от других социальных наук и исследующую, по словам Э. Гидденса, социальные институты, возникшие благодаря общественным преобразованиям за последние двести-триста лет. [4, P. 9] Главной отличительной особенностью социологии становится социологическое воображение, предполагающее наделённость исторической, антропологической и критической восприимчивостью.

 


Библиографический список
  1. Czamanski S. The Evolving Epistemology of Regional Science // Papers of the Regional Science Association, 1976. No. 37.
  2. Isard W. Notes on the Origins, Development, and Future of Regional Science // Papers of the Regional Science Association, 1979. No. 43.
  3. Isard W. Methods of Regional Analysis: An Introduction To Regional Science. Cambridge: MIT Press, 1960.
  4. Giddens A. Sociology: A Brief but Critical Introduction. Toronto: Harcourt Brace Jovanovich, 1987.a


Все статьи автора «Юлий Владимирович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: