Введение. Утопией принято называть идеально устроенное общество, достижение которого является красивой и несбыточной мечтой [24]. Само существование и популярность утопий демонстрирует потенциал ряда ментальных конструкций, на которые индивиды способны реагировать сильнее, чем на реальные объекты [17]. Люди верят обещаниям счастья, которое сулят им современные «пророки», и превращаются в толпу, подверженную всевозможным манипуляциям.

В современной психологии, как и в других общественных науках, существует ряд утопий – новомодного «опиума для народа». Поскольку утопические идеи высказываются учеными, возникает иллюзия их правдоподобия и реальной достижимости. Например, в гуманистической традиции популярна идея о наделенности каждого индивида неповторимым врожденным потенциалом (что никак не подтверждается эмпирически). Впоследствии из таких уникальных самоактуализаторов должно сложиться идеальное общество – «эупсихея» [19]. Другой иллюзией, которую «оседлала» современная позитивная психология, является возможность отыскания единого «фактора счастья» – «волшебной пули», применение которой сделает счастливым всех и каждого.

Рассмотрим более подробно некоторые современные теории, страдающие признаками утопичности.

Экокультурная среда. Данное понятие постепенно приживается в русскоязычной психологии и педагогике, хотя обладает всеми признаками утопичности. Прежде всего, искусственным, нелепым и расплывчатым выглядит сам термин. Каким чудесным образом удалось соединить природное («эко») и человеческое («культуру»)? Какому неизвестному гению и каким образом удалось адекватно отразить биологическое (генетическое) и культурное взаимодействие? Ведь современные научные подходы наоборот склонны подчеркивать многочисленные различия и противоречия, существующие по указанной линии разграничения.

Не забудем, что социализация (инкультурация) индивида во многом связана как раз с преодолением «природных» (роднящих человека с животными) свойств ради полноценной жизни в человеческом обществе. В каких отношениях находится так называемая экокультура с социализацией? Следует ли прививать ребенку «экокультурные» навыки до, после или вместо социализации? Становится ли дружелюбное «дитя природы» Маугли новым образцом для подражания, поскольку дикая природа с царствующим в ней естественным отбором никакой привнесенной в нее «культуры» не предусматривает? Наконец, как можно разрушаемую человеком природу, существующую по собственным природным законам, пытаться восстанавливать на основе чуждых для нее принципов «экокультуры»? Совершенно очевидно, что лекарство окажется хуже болезни. Лучшее, что мог бы сделать человек по отношению к природе – это перестать ее уничтожать и оставить в покое, а не продолжать творить некрасивые дела под видом лицемерных фраз о «заботе».

В попытке обучения подрастающего поколения «экокультурным принципам» сквозит изрядная доля лицемерия, характерная для любой заведомо утопической системы. Пока дети слушают новомодные разлагольствования о сохранении окружающей среды, учатся собирать мусор в разные пакеты и ходят в музей природы полюбоваться чучелом зайца, «взрослые» промышленные корпорации, ничтоже сумняшеся, продолжают эту самую природу открыто уничтожать. Единственным последовательным борцом за экологию в подобной ситуации выступает лишь «Гринпис» с его неоднозначными акциями, в то время как представители педагогики и психологии в очередной раз демонстрируют «скорбную беспомощность» – эмоциональные выплески, никогда не перерастающие в конкретные действия. Очевидно, вдохновляющие призывы о сохранении природы, которые педагоги произносят перед детьми подобно мантре, позволяют этим самым педагогам уменьшать собственное чувство вины, вызванное отсутствием адекватных поступков. Наблюдаем типичный для гуманитариев «паралич воли», при котором переход от мыслей и слов к делу, ответственность за произнесенные лозунги начисто отсутствуют. Учащиеся, разумеется, наблюдают и усваивают подобное отношение.

Вот еще одно очевидное противоречие. Как отмечает Л.А. Ясюкова, в современной школе на смену былому «академическому» подходу пришел подход «экологический» [30]. Лукавство последнего определения заключается в том, что под «экологичностью» подразумевают ориентацию современного ученика не на саморазвитие, а на всемерное потребительство, что приводит не к снижению, а, наоборот, к повышению нагрузки на природные ресурсы, о которых на словах лицемерно заботятся. Видимо, неслучайно министр образования РФ А.А. Фурсенко отметил, что целью современной школы становится воспитание квалифицированного потребителя [27]. Под видом красивых фраз об экокультурной среде в учебные заведения проник вездесущий гедонизм, а поверхностная и болтливая посредственность превращается чуть ли не в идеал. Налицо движение в сторону самопотворствования, наименьшего сопротивления и, в конечном итоге, откровенной лени. Постоянные совместные усилия педагога и воспитанника, необходимые для качественного обучения и в целом характерные для советской школы, канули в лету. Стоит ли удивляться продолжающемуся снижению уровня образования при одновременном наличии многих министерств и институтов, «курирующих» данный процесс? Утопичность «экологичности» заключается не только в целенаправленном создании терминологической путаницы в духе постмодернизма, но, как это и бывает с заведомыми утопиями, в нежелании прикладывать систематические усилия для достижения полезного результата. Наоборот, скрыто протаскивается консумеристская идея о том, что «слияние с природой» позволит всласть попользоваться оставшимися ее дарами. Перед глазами появляется «экокультурная» иллюстрация с современной двуногой обезьяной, лениво возлежащей на банановой пальме.

Как отмечал в похожей связи А.А. Зиновьев, именно легкость получения потребительских наслаждений объясняет закономерность, вследствие которой, «благотворное влияние Запада на советских людей оказалось сомнительным или ничтожным, в то время как негативное бесспорным и огромным» [1, с. 447]. Если под видом «экокультуры» к нам в очередной раз пришло что-то «простое» и «приятное», то оно по определению не может быть полезным и надежным в долговременной перспективе. Серьезные результаты могут быть достигнуты только серьезным трудом, и никак иначе. Впрочем, сие понятие в современной школе практически потеряло свою актуальность.

Создание экокультурной среды: предлагаемое решение. С нашей точки зрения, экологические вопросы поддаются решению в рамках разработанной теории – Личностно-ориентированной концепции счастья (ЛОКС – см. рис.), причем, в качестве одного из побочных результатов реализации основных ее положений [4; 12; 13; 15; 37].

Рис. ЛОКС

Подтвердим вышесказанное на примере решения экологической проблемы «общинных выгонов». Известная задача в общих чертах сводится к следующему: есть деревня, жители которой имеют коров, и есть общий луг, на котором эти коровы пасутся. Ради личной выгоды каждый крестьянин хотел бы иметь больше коров, но в этом случае вся трава на лугу будет быстро съедена, и коровы (а в перспективе и крестьяне) умрут от голода.

С помощью компонентов нашей теории проблема поддаётся быстрому решению. Если каждому жителю деревни известен его «уникальный внутренний потенциал» (а он, по определению, у всех разный), значит, мало кто из них вообще захочет иметь дело с коровами, поскольку предпочтёт самореализацию в другой области. Но один-два человека, призвание которых действительно лежит в сфере животноводства, быстро разберутся с оптимальным поголовьем скота [2].

Самое важное в вышеприведенном примере, что «новые крестьяне» выбирают себе другое занятие не потому, что так было решено на общем колхозном собрании или потому, что сельская власть из-за возможной перегрузки луга заставила их пройти переобучение. Они это делают, никого не спрашивая, руководствуясь сугубо внутренними соображениями (связанными с развитием и реализацией собственного уникального потенциала), что в качестве побочного (и парадоксального) результата улучшает экологическую ситуацию. «Социальная» проблема устраняется отнюдь не социальными, а, казалось бы, прямо противоположными средствами, связанными с проявлением большего индивидуализма. Ситуация разрешается как бы сама собой, а не делается хронической вследствие оторванных от жизни экокультурных заклинаний.

Всеобщий альтруизм. Другой распространенной иллюзией до сих пор остается идея общества, построенного на альтруистических принципах, где каждый помогает каждому. Подобная идея подпитывается культурно-историческими факторами: общинными традициями на Руси, а также социалистическими принципами недавнего советского прошлого с его провозглашаемыми равенством и коллективизмом. Альтруистическая утопия гордо противостоит «животному» эгоизму, опираясь при этом на «героические» примеры служения людям, продемонстрированные М. Ганди, Терезой, А. Швейцером.

Действительно, альтруистические поступки кажутся привлекательными для всех. Такое поведение наблюдается не только у человека, но и у животных, что позволяет предполагать его (до определенной степени) врожденный характер [45]. По мнению Г. Спенсера, корни альтруизма восходят к биологической заботе о потомстве [23]. Как отмечают этологи, доброта и взаимопомощь у обезьян обычно приносят выгоду всему сообществу. Человеку же альтруистическое поведение свойственно с раннего детства. Так, двухлетние дети спонтанно предлагают помощь другим, если видят их в состоянии дистресса [42, р. 18].

Высокая общественная оценка альтруистического поведения делает его соблазнительным именно для эгоиста. Последний может демонстрировать и пропагандировать собственный показной альтруизм (либо, как вариант, приверженность социальным нормам), держа в уме истинные эгоистические побуждения (момент переодевания «волка» в «овечью шкуру» представляет исключительный интерес для исследователя альтруизма). Многие виды просоциального поведения имеют альтернативное эгоистическое объяснение: мы не идем на красный сигнал светофора не потому, что боимся нарушить движение общественного транспорта, а потому, что не желаем угодить под колеса.

Практически любой альтруистический с виду поступок может иметь «на дне» эгоистическую мотивацию, связанную (как минимум) с гедонизмом – улучшением внутреннего состояния актора в результате совершения требуемого действия. Спасая тонущего человека или сдавая донорскую кровь, мы повышаем самооценку, считаем себя «хорошими» и тем самым избегаем появления стыда или вины, если бы не сделали это [3, с.18].

Теория «конечной» альтруистической мотивации, несмотря на внешнюю привлекательность, имеет немало трудностей. Как отмечает Н. Бадхвар, моральный идеал для получения массовой поддержки должен быть более, чем минимально реалистичным. По крайней мере, он не должен находиться в постоянном конфликте с собственным благополучием актора [31, pp. 19-20].

Хотя альтруизм может быть выгоден индивиду в долгосрочной перспективе [36], ученым неясна его связь с вознаграждением, которое получает человек [45]. Альтруизм в своих наиболее экстремальных формах, когда действия субъекта направлены против его личного интереса, против «базовой» мотивации самосохранения, также имеет неоднозначную трактовку. Ведь общепринят взгляд, согласно которому, моральные суждения должны иметь практическую составляющую и мотивировать тех, кто эти суждения создает. Постулаты иных моральных теорий принято считать сомнительными [33].

Исследования демонстрируют, что собственное «я» кажется испытуемому гораздо реальнее чужого, и это затрудняет осуществление «золотого правила» морали в его позитивной формулировке. Если альтруизм (помощь другим) ценится выше, чем эгоизм (помощь себе), значит, каждый человек должен считать себя хуже любого другого. Подобное не только противоречит природной предрасположенности индивида в свою пользу, но и попирает элементарный здравый смысл. Ведь собственные нужды, равно как и пути их удовлетворения, лучше всех знает только сам человек. Как отмечал Г.Д. Торо, индивид, желающий заниматься помощью другим людям, должен иметь талант к подобной деятельности [31, p. 155].

Систематические действия против собственного интереса под лозунгом «борьбы с эгоизмом» выглядят, скорее, антигуманными и нарушающими элементарный здравый смысл. Как отмечал Г. Спенсер, создание непротиворечивой нравственной концепции требует признания первичности эгоизма по отношению к альтруизму: не заботящийся о себе человек быстро умрет и не сможет принести пользу социуму [23, с. 208].

По мнению А. Юинга, общество, основанное на приоритете альтруизма перед эгоизмом, было бы нелепым и нежизнеспособным: «Социум, в котором каждый проводил свою жизнь, отдавая все удовольствия другим, являлся бы еще более абсурдным, чем тот, в котором его члены умывали бы друг друга. Кто будет способен принять и использовать в своих интересах помощь в сообществе абсолютно неэгоистичных людей? Бесцельный отказ от собственного счастья представляет собой не что иное как причуду или глупость» [34, p. 20]. Дж. Робинсон проводит аналогичную идею в несколько ином оформлении: «Самый законченный эгоист может быть и полным альтруистом; но он знает, что, в конце концов, его альтруизм представляет собой всего лишь прихоть» [46, p.1].

Как отмечал И.И. Мечников, излишний альтруизм плодит в конечном итоге социальный паразитизм [20, с. 257-258]. Лишний раз убеждаешься, что утопические идеи греют душу разного рода ленивых мечтателей, не желающих утруждать себя. «Когда первый творец изобрел колесо, – пишет А. Рэнд, – первый паразит изобрел альтруизм» [22, с. 366]. Совершенно очевидно, что в ситуациях обычной повседневной жизни нормальный взрослый человек способен и должен заботиться о себе сам.

Альтруистическая помощь другим нередко оказывается легче, чем «эгоистическое» самосовершенствование, поскольку направлена на поддержку «слабых» и «отстающих». Как следствие, более низкий уровень сложности альтруистической активности в сочетании с высокими социальными дивидендами (отсутствующими при помощи самому себе), способен привлечь морально недобросовестных людей, не склонных к напряженному труду. «Благородное» желание индивида «помогать другим» прекрасно рационализирует отсутствие усилий по развитию и реализации собственного потенциала.

Пропаганда альтруистических ценностей в качестве морального идеала, по мнению А. Рэнд, неразрывно связана с культом посредственности, а потому противоречит индивидуальной самореализации [22, с. 309-310]. Поскольку нельзя отдать то, что прежде не было кем-то создано, идея альтруизма может также ассоциироваться с манипуляциями (использованием других) и моральным мазохизмом, бездоказательно подчеркивающим связь страданий с добродетелью. И наоборот, «творцы не были бескорыстны. Тайна их мощи в том, что она самодостаточна, самообусловлена, самопроизводна» [22, с. 361]. Жизнь творца «для самого себя» являлась необходимым условием достижения того, что ныне составляет славу всего человечества.

«Внешний» смысл. Еще одной утопией, пытающейся привязать субъекта к «идеальному» новому миру, выступает гарантия обретения смысла индивидуального существования через приобщение человека к чему-то «большему», нежели он сам. Так, по мнению известного позитивного психолога М. Селигмана, чем большим является объект (либо сообщество), к которому решает принадлежать индивид, тем легче последнему отыскать смысл собственной жизни [49, p. 12]. При этом внутреннее «я» (self), по мнению М. Селигмана, не годится для подобной роли.

Следует отметить, что американский ученый никак не аргументирует собственную точку зрения, которая во многом является повторением идеи основателя логотерапии В. Франкла о «внешнем» лоцировании смысла, который должен быть найден [25]. В непродолжительной электронной переписке с автором настоящей статьи М. Селигман просто повторил написанное в книге, не дав ответа на поставленные вопросы [14]. Поэтому мы решили привести собственные, основанные на результатах экспериментов выводы относительно смысла жизни и его «местоположения».

В серии исследований, проведенных нами в 2011-2013 гг. с помощью методов выборки переживаний (ESM), шкала «смысла» («отвечает моим ценностям, имеет смысл для меня») и шкала «эгоизма» («польза, выгода для меня») оказались принадлежащими к одному фактору у всех испытуемых [6; 7; 11; 40]. Таким образом, ощущение смысл ассоциируется с глубоко внутренним (эгоизмом), а отнюдь не внешним объектом.

Отметим, что у всех испытуемых показатели шкалы «смысла» имеют умеренные и сильные корреляции со шкалой «эгоизма» (в несколько раз большие, чем между шкалами «смысла» и «альтруизма»), что также противоречит идее «внешнего» лоцирования смысла. Более того, корреляции шкал опросника «ЭЛУ Плюс», диагностирующих высший уровень развития систем «Эгоизм» и «Личностная Уникальность» в нашей концепции, имели значимый положительный характер со всеми шкалами опросника «Смысложизненных ориентаций» [10; 16; 38].

Противоречие между «смыслом» и «эгоизмом» (включающим его высшие формы) до сих пор бытует в головах некоторых исследователей, хотя теперь оно опровергается и экспериментально, и с помощью несложного дискурса: «Реализация моих ценностей приносит мне не только ощущение смысла жизни, но также эгоистическую пользу и выгоду». Как видим, «селф» (ее «лучшая» часть, олицетворяющая уникальный внутренний потенциал субъекта) гораздо лучше подходит на роль «вместилища смысла» в сравнении с внешними объектами.

Одно из наиболее заметных противоречий в работах М. Селигмана заключается между признанием невозможности нахождения смысла жизни в собственном «я» и одновременной рекомендацией индивиду отыскивать свои сильные стороны и реализовывать их в целях достижения счастья. Перечислим внутренние сигналы, свидетельствующие о наличии «собственной силы» (signature strength): 1. Ощущение «владения» (ownership) и подлинности своих сильных сторон («это настоящий я»); 2. Чувство возбуждения (по крайней мере, первоначальное) при демонстрации данных качеств; 3. Быстрая обучаемость в данной области; 4. Желание найти новые способы использования своих сильных сторон; 5. Чувство «неизбежности» при их использовании («попробуйте меня остановить»); 6. Скорее воодушевление, чем истощение при использовании своего потенциала; 7. Создание и воплощение персональных проектов, связанных со своими сильными сторонами; 8. Радость, порыв, энтузиазм и даже экстаз при их использовании [49, pp. 38 – 39].

Существует ли возможность разрешения созданных М. Селигманом противоречий в его же концептуальной рамке? Мы видим лишь один вариант, который американский психолог, возможно, имел в виду, но предпочел не озвучивать. Так называемые «сильные стороны» могут присутствовать далеко не у всех индивидов. Те счастливчики, которым повезло с «природными дарами», получают карт бланш на уникальную самореализацию, а также наивысшую. «эвдемоническую» разновидность счастья (см. ниже), включающую в себя и «внутренний» смысл, основанный на развитии и воплощении своего врожденного потенциала. Все остальные (не обнаружившие в себе сильных сторон) могут стремиться к иному счастью и смыслу жизни через приобщение к практически любой крупной «внешней» структуре. В целом же рекомендация М. Селигмана искать смысл «вне себя» кажется полностью обоснованной для малоразвитых лиц с отсутствием выраженных способностей, однако такие индивиды и не озабочены экзистенциальными вопросами. Поэтому водораздел между «внутренним» и «внешним» лоцированием смысла может быть на самом деле отголоском представления индивида об имеющемся у него уникальном потенциале как высшей жизненной ценности и нацеленности на его всемерную реализацию.  Наоборот, отсутствие сильных сторон закономерно подталкивает человека к поиску внешних источников смысла и альтруистическому поведению с целью приобщения к очередной коллективной утопии.

Мы также считаем, что смысл предпочтительнее создавать не только во «внутреннем», а не «внешнем», но и в «высшем», а не «большем». В категориальном аппарате нашей концептуальной модели на данную роль прекрасно подходит «Личностная Уникальность» (ЛУ), обнаруживаемая и реализуемая с помощью высшего уровня системы «Эгоизм» (зрелого индивидуализма) [12; 13]. Личностная Уникальность является как раз «меньшим», а не «большим», поскольку представляет не всю психику индивида, а лишь ее «идеальную» часть. В то же время именно идеальная часть психики является по определению «высшей». Поэтому смысл в рамках последнего, четвертого уровня «Личностно-ориентированной концепции счастья» (ЛОКС) достигается реализацией «внутреннего», «меньшего», но «высшего» в отличие от нижележащего социального уровня, где искомое переживание действительно может достигаться индивидом за счет отнесения себя к чему-то «большему» и «внешнему» (например, к коллективу автозавода).

При отказе от уникального саморазвития стремление к «внешнеориентированному» смыслу становится простым, хотя и ненадежным выбором. Проблема в том, что современный мир не только сложен и неподконтролен индивиду, но и крайне нестабилен. Это означает, что постоянные изменения, происходящие во внешней среде, способны легко уничтожить ранее «обнаруженный» в ней индивидуальный смысл. Как отмечает в данной связи П. Балтес, ответы на вопросы, касающиеся совершенства и оптимального функционирования человека, становятся в нынешнем обществе все более неясными и относительными [32, p. 327].

И наоборот: если в мире, как считают некоторые современные философы, не существует никакого «внешнего» смысла [21], значит весь создаваемый (а не обретаемый или найденный) смысл жизни зависит полностью и только от моих усилий (воображения и соответствующей активности). В рамках ЛОКС – от того, как мой «Высший» Эгоизм входит в контакт с Личностной Уникальностью, а затем с помощью ее глубокого осознания и последующей реализации создает и «смысл жизни» в качестве ментальной конструкции, делающей мое существование намного содержательнее и приятнее.

То, что основанный на собственной Личностной Уникальности смысл может (или должен) быть сконструирован индивидом исключительно для себя, в очередной раз демонстрирует важность системы «Эгоизм» в ЛОКС (мой «высший» смысл не подойдет другим людям с ЛУ, отличной от моей). Отныне индивид может быть одновременно нацелен не только на реализацию своих ценностей (и достигаемый при этом смысл жизни), но и на получаемую от этого пользу и выгоду (эгоизм). Возникающий в созидательной активности синтез того и другого понятия хорошо отражается термином «прагматическая духовность» [28, с. 255].

Внутренний источник смысла: Терапия Личностной Уникальностью. Уже в глубокой древности существовали психотехники по «уходу в себя», «погружению в себя», развитию способности «отступить в себя» и «укрыться в себе» как в хорошо оборудованном убежище. Понятия «чтить самого себя» и «лечиться» нередко рассматривались в качестве синонимов. Знаменитая в античные времена «секта терапевтов» связывала самопознание и внимание индивида к собственной душе с его общим здоровьем, способностью противостоять жизненным испытаниям. Как отмечает М. Фуко, связь между медициной и заботой о себе является старинной, традиционной [26].

Основываясь на разработанной концепции, мы подготовили систему психотерапии и самотерапии, в ходе которой клиент осознает собственную Личностную Уникальность (ЛУ) в качестве «идеальной» части, определяющей его жизненное предназначение, что служит защитой от внешнего дистресса [9; 39].

ЛУТ представляет систему, позволяющую человеку (который до сих пор направлялся внешними факторами и, в том числе, другими людьми) наконец войти в контакт с самим собой. Социальные роли, которые индивиду приходится играть в современном динамичном мире, не только многочисленны, но и нередко противоречат друг другу. По контрасту, Личностная Уникальность «едина» и «идеальна», а, значит, всегда представляет внутренний «островок стабильности» вне зависимости от условий окружающей среды. Как писал Эпиктет, «одна только душа человеческая безопаснее всякой неприступной крепости» [29, с. 34].

С нашей точки зрения, ЛУТ имеет важное преимущество перед логотерапией В. Франкла, который не учитывает, что любое резкое изменение ситуации способно привести и к потере человеком «внешнего» смысла жизни. Согласно его же логике, новые условия неизбежно потребуют от индивида отыскания нового смысла, и этот цикл (потеря смысла с его последующим поиском, обнаружением и очередной потерей) будет многократно повторяться на протяжении жизни, подвергая дополнительным испытаниям психику человека.

Мы отмечаем поразительную для ученого данного уровня недальновидность, которую «исправляет» Терапия Личностной Уникальностью как одно из приложений ЛОКС. Согласно ЛУТ, именно внутреннее лоцирование идеальной части психики не способно привести к исчезновению связанного с ней смысла вследствие перемен во внешнем мире: так или иначе, Личностная Уникальность всегда будет со своим носителем, пока тот остается в живых.

С другой стороны, именно показатели шкалы «Личностной Уникальности» диагностического опросника «ЭЛУ Плюс» имеют в целом наибольшие корреляции со шкалами опросника «Смысложизненных ориентаций» [13]. Это значит, что ЛУТ способствует, помимо прочего, обретению (усилению) осмысленности субъектом собственного бытия. Измерение «смысла» появляется в жизни субъекта лишь после понимания им глубинных слоев собственной индивидуальности. Человеку не нужно завоевывать мир; главное для него – не потерять себя. Таким образом, становится полностью понятным помещение «источника смысла жизни» вглубь индивида.

Обнаружение, контакт и возможная реализация индивидом своей «идеальной» части кажутся нам более конкретной и привлекательной целью, нежели достаточно абстрактные поиски «смысла жизни». ЛУТ позволяет намного проще реализовать ценности отношения по В. Франклу в качестве одного из элементов логотерапии – создавая их в настоящем, на основе опоры на собственную Личностную Уникальность и ее «отношение» к неприятному событию, недавно выпавшему на долю человека.

ЛУТ целесообразно использовать, когда индивид временно не способен изменить неблагоприятную внешнюю ситуацию, поэтому лучшим способом будет принять случившееся и примириться с ним. Концентрация внимания на сохранившихся внутренних возможностях, контакт со своей «идеальной» частью помогают процессу самоутешения: «Сейчас мне плохо, тяжело, но моя Личностная Уникальность по-прежнему со мной. В будущем я смогу ее реализовать и сделать свою жизнь счастливее». Подобная фокусировка позволяет запустить и облегчить процесс коупинга, в ходе которого должен произойти постепенный выход пациента из негативных переживаний к позитивным аспектам существования.

Наша позиция может быть подтверждена не только результатами многолетней профессиональной деятельности, но известными историческими аналогиями, когда притесняемые и жестоко преследуемые меньшинства (в частности, евреи) находили внутренние силы для борьбы за выживание и сохраняли ощущение смысла жизни благодаря религиозному чувству «избранности», «особости». Ведь внутреннее «сокровище» под названием Личностная Уникальность предельно компактно – его всегда можно «взять с собой». Кроме того, оно невидимо для окружающих, а потому не может стать объектом их недружелюбных действий. Как писал Эпиктет, другие люди «не знают, что они не могут даже прикоснуться до того, что есть воистину мое и чем одним я живу» [29, с. 47].

Иллюстрирующий пример. Клиентка В., 38 лет, замужем, музыкант по профессии. Обратилась за помощью после нескольких госпитализаций и курсов лечения в связи с выявленным депрессивным расстройством. Клиентка была вынуждена оставить работу в связи с болями в руках, возникающими в ситуациях «социального давления» и стресса.

В рамках ЛУТ мы провели с В. десять еженедельных встреч. На первой она заполнила два опросника. Результат по Шкале депрессии Бека составил 16 баллов (умеренная депрессия), а по шкале Личностной Уникальности авторского опросника «ЭЛУ Плюс» – всего три балла из двадцати возможных, что является очень низким показателем.

Клиентка была заранее предупреждена о позитивном характере предстоящей психотерапии, фокусировка в которой будет проводиться на ее сильных сторонах в расчете на то, что подобный подход позволит ей справиться и с имеющимися симптомами. После получения согласия ей была прочитана десятиминутная лекция, касающаяся истории вопроса: о понятии внутреннего потенциала («дэймона») в античной философии [Нортон], о самости как «внутреннем сокровище» в теории К. Юнга, о человеческих возможностях, изучающихся гуманистической психологией, а также об авторском концепте Личностной Уникальности.

Постепенно В. смогла вспомнить две ситуации в своем прошлом, ассоциирующиеся с «действием ЛУ». Первая из них касалась выбора будущего мужа, вторая была связана с посещением уроков танцев. Обе с самого начала сопровождались отчетливым «чувством правоты». Как выразилась В., она доверилась первому (собственному) внутреннему голосу и не стала слушать второй, «социальный». Правильность ее выбора в том и другом случае впоследствии подтвердилась ощущениями радости, свободы и раскованности – как в танце, так и в личных отношениях с мужем.

Клиентке было предложено вызвать у себя данные состояния прямо во время сессии и указать место в своем теле, где они преимущественно лоцируются. Клиентка назвала срединную часть грудной клетки и определила их (т.е. свою «ЛУ») как «приятную плотность». В течение следующих нескольких недель она училась распространять данное ощущение по всему телу, испытывая при этом знакомые ей переживания внутренней правоты, радости и освобождения. На данном этапе В. была также ознакомлена с принципом действия техник «Прогрессивной мышечной релаксации» (Э. Джекобсон), что в результате облегчило задачу.

Постепенно В. научилась поддерживать подобные ощущения в ситуациях, связанных с определенным социальным давлением, (что ранее вызывало у нее боль в руках). На данном этапе мы использовали различные ролевые игры, в том числе – в «полевых условиях». В результате клиентка смогла вернуться к занятиям музыкой и постепенно начала восстанавливать свои профессиональные навыки. Она отказалась от «неправильной», внушенной ей идеи, связанной с работой в интернет-компании, и подыскала себе место в музыкальной школе. На одном из ее успешных музыкальных перформансов побывал автор. Клиентка также стала уделять время занятиям филологией, к которой всегда, по ее словам, испытывала склонность. С тех пор она практически не испытывала болей в руках, поскольку научилась поддержанию ощущений «внутренней правоты, радости и освобождения», ассоциирующихся с действием собственной «Личностной Уникальности».

Спустя месяц после окончания сеансов В. снова заполнила обе анкеты. Результат по Шкале депрессии Бека составил 5 баллов (отсутствие депрессии), в то время как по шкале Личностной Уникальности было набрано 11 баллов из 20, что является хорошим показателем для здорового взрослого человека. На этом терапия была прекращена. Клиентка продолжала работать преподавателем в музыкальной школе, была в целом удовлетворена своей новой жизнью и не имела ранее наблюдавшихся симптомов.

Как писал Л. Маркузе, «мое счастье – это мгновение глубочайшего согласия со своим «я» [21, с. 329]. В рамках ЛУТ индивид достигает ощущение смысла и внутренней гармонии, находясь в согласии с идеальной частью своего «я» – Личностной Уникальностью. Таким образом, идея ЛУ, используемая в правильном оформлении, представляет пример мощного влияния, которое способны оказать на психику человека некоторые ментальные конструкции.

С мечтой о счастье: методика и результаты. От анализа «общественно» ориентированных утопий перейдем к более «личным» мечтам и иллюзиям. Главной среди них, конечно же, признается счастье, остающееся основным предметом поисков современной позитивной психологии. Некоторые ученые по-прежнему всерьез верят в возможность обнаружения панацеи – единого «фактора счастья», позволяющего сделать счастливым практически любого человека.

Приведем краткие результаты собственных экспериментальных исследований в области позитивной психологии, осуществленных в 2011-2013 гг. с помощью методов выборки переживаний (ESM). Разработанная нами анкета для повседневного заполнения испытуемыми (каждые два часа на протяжении нескольких недель) позволила учесть и исследовать «удельный вес» основных современных теорий, ассоциирующих счастье с внутренними переживаниями и предпринимаемой активностью субъекта [10; 11; 41].

Изучение данных факторного анализа показало, что у всех испытуемых шкалы «Уровень сложности», «Самореализация», «Самосовершенствование» вошли в один фактор, который мы в рабочем порядке назвали «Трудным счастьем» – сокращенно ТС. Шкалы «Удовольствие», «Физическое самочувствие», «Позитивные эмоции», «Удовлетворенность жизнью в целом» также у всех испытуемых вошли в другой фактор – «Легкое счастье» – сокращенно ЛС. Шкалы «Вовлеченность», «Польза, выгода для меня» (эгоизм), «Польза, выгода для других» (альтруизм), «Отвечает моим ценностям, имеет смысл для меня» (смысл) у разных испытуемых входят либо в ТС, либо в ЛС (иногда – в оба фактора одновременно). Как видим, мы получили три отличающихся, хотя и положительно связанных между собой «разновидности счастья».

Следующей задачей стало выявление переменной (показателя анкеты), вносящей наибольший вклад в конструкт «счастье», который с разных сторон описывают все одиннадцать шкал. Для этого мы использовали несколько разных математических процедур (вычисление общего балла и его корреляции с каждой переменной – при включении и исключении переменной из общей суммы; вычисление общей суммы всех корреляций для каждой переменной с последующим выделением переменных с максимальной суммой; центроидный метод факторного анализа с принудительным выделением одного общего фактора «счастья» и выявления шкал анкеты, имеющих максимальные корреляции с данным фактором; проведение аналогичного факторного анализа для верхней половины значений каждой шкалы, в большей степени ассоциирующихся со «счастьем»), после чего сравнили полученные данные для каждого испытуемого и по выборке в целом.

Результаты проведенных вычислений показали, что наибольший вклад в ощущение счастья вносят показатели шкал «вовлеченности», «эгоизма» и «смысла». Они не только зачастую имеют довольно высокие количественные показатели у испытуемых, но и в наибольшей степени соответствуют тому конструкту, который все шкалы анкеты (с разных сторон каждая) определяют как «счастье», причем по самым различным критериям. В целом по выборке исследования «смысл» и «вовлеченность» в количественном отношении совсем ненамного опережают «эгоизм».

Мы в полной мере осознаем неоднородность трех выделенных понятий, что, помимо прочего, отменяет возможность обнаружения единого «рецепта» счастья Так, «вовлеченность» (самозабвение, интерес) можно трактовать как состояние или переживание (подобно самому счастью).  В то же время «эгоизм» и «смысл» представляют собой гораздо более абстрактные, а потому достаточно «размытые» термины. Не исключено, что состояние вовлеченности индивида в ту или иную активность является отражением соответствия данной активности глубинным структурам личности, к которым относятся эгоизм и смысл. Корреляции между шкалами смысла, вовлеченности и эгоизма оказались значимыми и положительными у всех участников проведенных исследований.

В то же время и остальные теории позитивной психологии, представленные другими шкалами, сохраняют свое значение (хотя и меньшее в сравнении с тремя выделенными показателями). Вероятнее всего, они способны появляться как следствие успешной реализации «большой тройки», так и сами по себе. Поэтому «счастье» подтвердило свою репутацию комплексного конструкта, хотя теперь нам известны факторы, в наибольшей степени ассоциирующиеся с его природой, его «ядром».

Соответственно, не было обнаружено единого «секрета» счастья: все одиннадцать шкал анкеты положительно коррелируют между собой у всех испытуемых, включая даже такой показатель как «Уровень сложности». Поскольку все шкалы, характеризующие счастье, имеют значение (хотя и разное, как мы убедились), следует оставить в стороне фантазии о нахождении панацеи, применение которой сразу сделает человека счастливым. В очередной раз подтвердилась истинно научная точка зрения: «все гораздо сложнее».

Выделенные характеристики связаны с определенной активностью, повседневной деятельностью человека, поэтому мечты о «неземном счастье», которое вдруг само посещает человека, остаются беспочвенными иллюзиями. Соответственно, нельзя говорить и о заметной роли показателей, ассоциирующих счастье сугубо с эмоциональным состоянием (радостью, удовольствием, удовлетворением), как это до сих пор ошибочно считается.

В заключение раздела можно отметить, что современное общество потребления идет неправильным путем: оно ассоциирует счастье с погоней за легкодоступными удовольствиями (в итоге ведущей к пресыщению и скуке), упуская при этом не только фактор «ТС», но также индивидуально-смысловое измерение.

Предлагаемое решение: эвдемония. Приведем оптимальный и беспроигрышный, с нашей точки зрения, вариант «личной утопии» в качестве одного из приложений разработанной теоретической концепции. Как известно, ЛОКС относится большей частью к эвдемонической группе теорий современной позитивной психологии, связывающих достижение субъектом «первосортного» счастья с реализацией уникального внутреннего потенциала [5]. Указанная разновидность счастья объявляется наивысшей [12; 35] прежде всего потому, что врожденный внутренний потенциал субъекта – «дэймон» (олицетворяемый системой «Личностная Уникальность» в структуре ЛОКС), признается в эвдемонизме главной среди всех ценностей, объединяющей человека с богами [43]. Потому и эвдемоническое существование в соответствии со своим внутренним духом представляет собой лучшее, что только может быть у субъекта.

Теперь приведем более прагматические, основанные на доказательствах соображения в поддержку высказанной точки зрения. Как было показано выше на примере решения проблемы «общинных выгонов», эвдемонические ценности, разделяемые всеми членами общества, быстро снижают нагрузку на природные ресурсы, создавая необходимую «экокультурную среду». Недавние зарубежные исследования подтверждают, что эвдемонический образ жизни действительно ассоциируется с умеренным материальным потреблением, отсутствием избыточной нагрузки на природные ресурсы и просоциальным поведением в целом [47, pp. 158-159].

Современные исследователи [47; 51] выделяют три основных черты эвдемонического существования: осмысленную жизнь; реализацию внутреннего потенциала и полное функционирование субъекта. Как видим, ощущение смысла жизни также достигается «автоматически», поскольку основано на самореализации. Подобный процесс не требует приоритетного внимания индивида к каким-либо внешним объектам, как это рекомендовалось В. Франклом и М. Селигманом в экзистенциальном аспекте.

Отмеченное выше отнесение показателей «смысла» и «эгоизма» к одному фактору, равно как и положительные (а не отрицательные, как изначально предполагалось) корреляции между показателями шкал «эгоизма» и «альтруизма» у всех испытуемых, показывают возможность воплощения альтруистических тенденций в рамках «эгоистической» самореализации. Практически любая активность испытуемых приводит к сопутствующей пользе для окружающих – немедленно или в перспективе [11; 16; 38].

Конечно, обнаружение, развитие и реализация внутреннего потенциала не может быть легким процессом – наподобие тех, что сулят ранее перечисленные утопические декларации. Однако упорный труд одаренного субъекта «во имя себя» не только приводит к вполне реальным достижениям, но и, как показывают современные исследования, способен «закрыть» многие экзистенциальные проблемы, терзающие современного человека.

Возникает естественный вопрос: как быть остальным людям, которые не ощущают в себе никаких особенных достоинств, однако стремятся ко всем «бонусам», получаемым благодаря саморазвитию? Сравнительно недавно появилось решение и для них. Вначале желающим предлагается создание ментальной конструкции (идеи) собственного «дэймона», после чего начинается практическая работа по воплощению «персональной утопии» в реальность сопровождающаяся ростом субъективного благополучия [48]. Результаты проводимого нами «Эвдемонического Тренинга» (ЭТ) подтверждают вышесказанное применительно к большинству участников [3; 8; 15].

В связи с тем, что автор статьи регулярно проводит указанный тренинг с 2011 года и следит за накапливающейся статистикой, он имеет возможность представить, прокомментировать и обобщить наиболее яркие примеры обнаружения, воплощения и дальнейшего развития индивидуального потенциала некоторыми участниками.

Д.Б., 42 года, тренер по альпинизму и скалолазанию, горный гид. Постепенно отказался от финансово выгодных «стандартных» проектов горных и скальных восхождений (с более слабыми участниками) и перешел к индивидуальным первопрохождениям – нередко в неподходящих погодных условиях. В результате совершил неожиданный для всех «скачок» в профессиональной эволюции, быстро выдвинувшись в число известных восходителей.

Р.К., 39 лет, юрист. Вскоре после окончания ЭТ предложил своему руководству подать иск в отношении компании, имевшей значительные «связи» в высших эшелонах власти и активно пользовавшейся представлением о собственной неуязвимости в нечистоплотной конкурентной борьбе. С трудом получив согласие, в течение года добивался организации судебного процесса в условиях всеобщего скепсиса и пессимизма относительно его перспектив и результатов. В конце концов процесс удалось организовать и выиграть, что на тот момент явилось большой неожиданностью для всех участвовавших в нем сторон [11, с. 106]. Достигнутый результат позволил Р.К. переключиться на решение интересных для него и «невыполнимых» для других его коллег задач, в реализации которых проявилась незаметная ранее изобретательность, высокая активность, профессиональная интуиция и, особенно, вера в собственные силы (отныне основанная на чувстве собственной «уникальности», доступной «лишь для него одного»).

Л.Ю., 45 лет, научный работник (специальность философия). Приступил к работе над диссертацией, предметом исследования которой являются воззрения малоизвестных средневековых ученых, не снискавших всеобщего признания и не оставивших после себя научной школы. Л.Ю. стремится показать, как разработанные ими оригинальные идеи были впоследствии подхвачены, до известной степени видоизменены, а затем широко популяризированы лицами, вошедшими в историю философии как «истинные» создатели данных теорий. В процессе начатого исследования Л.Ю. изучил латинский язык и решил целый ряд нетривиальных научных проблем.

Общим для всех вышеприведенных примеров является, в первую очередь, повышение уровня сложности решаемых задач: субъект, не боясь, выбирает такую работу, с которой он способен справиться на пределе своих нынешних возможностей. Трудность и абсолютная новизна проблемы (тем не менее, отвечающей Личностной Уникальности субъекта) ведут к ускоренному развитию и совершенствованию внутреннего потенциала при работе с ней. Субъект начинает проявлять в данной активности такие личностные особенности, которые ранее не были заметны (т. е., вероятно, находились в «скрытом», «дремлющем» состоянии, поскольку не имели соответствующей сферы приложения). Отсутствие гарантированного результата компенсируется глубокой вовлеченностью в сам процесс деятельности, богатый на неожиданности.

Интересно, что все трое индивидов отметили, что в какой-то момент им потребовалось как бы «перешагнуть через себя» – свои многолетние профессиональные привычки и жизненные (в том числе, социальные) стереотипы. Мы расцениваем подобное действие как яркий пример самотрансцендирования, открывающего новые жизненные горизонты.

«Общепринятые» виды активности с их стандартными подходами (как правило, принадлежащие к третьему, «социальному» уровню осуществления самореализации) отныне расцениваются как нечто посредственное, как «место для отдыха». Общество по-прежнему получает пользу от деятельности данных субъектов, которая стала гораздо более «специализированной», «личностной» и «глубокой». Указанный факт еще раз демонстрирует отмеченное в предыдущих разделах отсутствие противоречий между «эгоизмом» и «альтруизмом» в творческой активности реализующего свой потенциал индивида. Высокая осмысленность жизни, ее насыщенность уникально-значимыми переживаниями представляют, в рамках нашей концепции, достижение наивысшего счастья в настоящей, «собственной» жизни.

Следует обратить внимание на один важный момент: все три участника работали в выбранной профессии задолго до ЭТ и, значит, так или иначе реализовывали себя в ней (в рамках ЛОКС мы говорим о «социальной» самореализации, относящейся к третьему уровню модели). Эвдемонический Тренинг, таким образом, не потребовал от них придумывать что-то новое в своей жизни; он просто подтолкнул их к переходу на следующий (четвертый) – сугубо индивидуальный уровень самосовершенствования, отныне связанный с приоритетной реализацией уникальных внутренних достоинств в решении нетривиальных профессиональных проблем. Этому также способствовал их отнюдь не юный возраст, соответствующий второму этапу зрелости. Указанные индивиды, начавшие открыто использовать заложенный в них уникальный потенциал, являются профессионалами в расцвете сил – в отличие от исторических персонажей, изучаемых и приводимых в пример А. Маслоу.

Удивительное совпадение некоторых общих признаков наступившей уникальной самореализации у всех трех человек (срок в несколько лет с момента завершения ЭТ, возраст, пол, отнесенность специфической активности к избранной ранее профессиональной деятельности, резко заявившие о себе ранее незаметные личностные особенности, говорящие о переходе на качественно иной уровень развития, выросшая работоспособность с иным масштабом задач и т.д.) еще ждут дальнейшего исследования и более подробных объяснений. Мы также осознаем возможность появления новых подобных случаев среди участников, прошедших ЭТ позднее, в связи с чем продолжаем следить за ними.

Таким образом, постулаты эвдемонии позволяют реализовать на практике преимущества всех перечисленных ранее подходов, страдаюших отрывом слова от дела. Единственным существенным препятствием выступает необходимость напряженной творческой активности каждого индивида, что вначале требует ниспровержения вездесущего гедонизма, прочно укоренившегося в современном потребительском обществе.

Практическое следствие: достижение духовности. В завершающем разделе статьи мы хотели бы продемонстрировать еще одно преимущество описываемой ЛОКС эвдемонии, в большей степени относящееся к сфере трансцендентного и священного. Наш выбор обусловлен пониманием того, что в данной области также существует немало «утопий», преимущества которых могут быть на самом деле реализованы в посюсторонней жизни.

С точки зрения некоторых психологов, понятие священного является центральным в человеческих переживаниях [44, p. 646]. Согласно Р. Эммонсу, духовность представляет собой интегральную часть повседневной жизни, поскольку предлагает ее единую философию, создавая тем самым внутреннюю согласованность личности [28, с. 174, 209]. Духовные феномены представляют собой критически важные темы для психологического исследования – не только потому, что духовность представляет собой часть культуры, но и в связи с ее многоплановым влиянием на функционирование человека.

Человек может быть назван «духовным» в такой степени, в какой он стремится найти, познать, пережить и находиться в контакте с тем, что он считает священным [44, p. 648]. Разнообразие путей и возможностей поиска является поистине безграничным, поскольку практически любой аспект человеческой жизни может быть наделен статусом священного. Последнее при этом определяется как нечто отделенное от обыденной повседневной жизни, заслуживающее благоговения и уважения [44, p. 647].

Многообразие возможностей поиска священного, равно как и жизненных аспектов, способных обрести данный статус, в сочетании с мощным потенциалом духовности обретает особую актуальность в условиях нарастания рыночно-материалистической ориентации современного общества. В этом смысле «персональная духовность», предоставляя современному человеку временное «убежище» от всевластия изматывающего труда, чередующегося с погоней за легкими и бессмысленными удовольствиями, способна сбалансировать возникающие диспропорции.

В рамках ЛОКС «духовным» для человека становится обращение в себя с целью поиска, обнаружения и реализации своего врожденного потенциала – «Личностной Уникальности» (ЛУ) или «дэймона» в древнегреческой философской традиции. При этом в роли «священного» и выступает сама ЛУ.

Каковы основания и преимущества подобного выбора? Личностная Уникальность рассматривается нами как идеальная часть человеческой психики, определяющая жизненное предназначение, судьбу индивида [9; 39]. Соответственно, реализация Личностной Уникальности как высшей жизненной ценности в соответствующей активности позволяет субъекту достигать и наивысшего счастья. Если, с точки зрения А. Тверски, духовное представляет собой лучшее в человеке [50], значит ЛУ автоматически приобретает «священный» статус, в то время как ее поиск становится духовным по своей природе. Ассоциирование духовности с автономией, самостоятельностью и ответственностью человека [18, с. 191] в полной степени соответствует признакам высшего уровня ЛОКС.

Известно, что следование общепринятым путям обретения духовности способно приносить не только благо, но и зло. Примером последнего являются многочисленные столкновения на религиозной почве. В этом смысле, контакт индивида с собственной Личностной Уникальностью не может принести вред окружающим в силу того, что ЛУ спрятана внутри человека, имеет уникальный характер и потому никоим образом не «пересекается» с Личностной Уникальностью других людей.

Предлагаемый нами подход может использоваться и религиозным человеком – если трактовать Личностную Уникальность в качестве «божественной» части, связывающей индивида с высшей силой. Отметим, что и реализация ЛУ в специфической для нее деятельности может расцениваться как «священный зов» [44, p. 649]. Как видим, достижение духовности является одним из многочисленных положительных следствий эвдемонического образа жизни.

Заключение. Таким образом, на смену распространенным позитивным иллюзиям и утопическим общественным идеалам приходит гораздо более надежный идеал внутренний. Предлагаемая автором эвдемоническая перспектива не только теоретически и экспериментально обоснована, но также обеспечивает практическую реализацию преимуществ других современных гуманитарных концепций в качестве сопутствующего результата.

1. Зиновьев А.А. Исповедь отщепенца. М.: Вагриус, 2005. – 554 с.
2. Левит Л.З. Формула счастья: поиск, создание, применение. Минск: изд-во «А.Н. Вараксин», 2011. – 68 с.
3. Левит Л. З. Личностно-ориентированная концепция счастья: жизнь во имя себя. Минск: изд-во «А. Н. Вараксин», 2011. – 112 с.
4. Левит Л. З. Личностно-ориентированная концепция счастья: краткая история // «Психология и психотехника». 2012. №8. – С. 78-86.
5. Левит Л. З. Эвдемония: жизнь для героя // Современная зарубежная психология. 2013. №1. – С. 69-77.
6. Левит Л. З. Смысл и эгоизм: совместимы ли понятия? // Пятая Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии (Москва, 6 – 8 мая2013 г.). Материалы сообщений. М.: Смысл, 2013. – С. 90-93.
7. Левит Л.З. Исследование основных понятий позитивной психологии с помощью методов выборки переживаний (ESM) // Современная зарубежная психология. 2013. №3. – С. 19-44.
8. Левит Л.З. Тренинг и диагностика компонентов эвдемонической активности индивида // Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук: Сборник материалов Седьмой международной научно-практической конференции. Часть 2. – Саратов-Вольск: «Изд-во Наука», 2013. – С. 72-79.
9. Левит Л.З. Личностная Уникальность клиента как основа для терапии // Психология и психотехника. 2013. №6. – С. 584-590.
10. Левит Л.З. Что же такое счастье: опыт трех исследований // Педагогическое образование в России. 2014. № 4. – С. 139-148.
11. Левит Л.З. Использование методов выборки переживаний (ESM) в исследованиях счастья. Минск: РИВШ, 2014. – 148 с.
12. Левит Л.З. Индивидуальный потенциал и его реализация: двусистемная концепция (в двух частях). Минск: РИВШ, 2014. Ч. 1. – 420 с.
13. Левит Л.З. Индивидуальный потенциал и его реализация: двусистемная концепция (в двух частях). Минск: РИВШ, 2014. Ч. 2. – 272 с.
14. Левит Л.З. Счастье и смысл: дискутируя с М. Селигманом // Известия Саратовского университета. Серия: Акмеология образования. Психология развития. 2015. Выпуск 1 (13). – С. 25-27.
15. Левит Л.З. Вершина развития индивида: обобщение в рамках новой модели // Педагогическое образование в России. 2015. №5. – С. 49-67.
16. Левит Л.З., Шевалдышева Е.З. Эгоизм и альтруизм: «антагонисты» или «братья»? // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 4. – С. 62-78.
17. Линден Д. Мозг и удовольствия. М.: Эксмо, 2012. – 288 с.
18. Лэнгле А. Виктор Франкл. Портрет. М.: РОССПЭН, 2011. – 248 с.
19. Маслоу А. Мотивация и личность. 3-е издание. СПб.: Питер, 2009. – 352 с.
20. Мечников И.И. Этюды оптимизма. М.: Наука, 1988. – 327 с.
21. Прехт Р.Д. Я – это я? И если да, то насколько? М.: АСТ, 2013. – 352 с.
22. Рэнд А. Источник. В 2-х кн. Кн. 2. СПб.: Невская перспектива, 2006. – 384 с.
23. Спенсер Г. Научные основания нравственности: Данные науки о нравственности. М.: ЛКИ, 2008. – 336 с.
24. Утопия (Электронный ресурс). Режим доступа: https://ru.wikipedia.org (утопия). Дата доступа: 26.08.2015.
25. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. – 368 с.
26. Фуко М. Герменевтика субъекта. СПб.: Наука. Ленинградское отделение, 2007. – 680 с.
27. Фурсенко А.А. Надо воспитывать грамотного потребителя. (Электронный ресурс). Режим доступа: https://ru.wikipedia.org Дата доступа: 28.08.2015.
28. Эммонс Р. Психология высших устремлений: мотивация и духовность личности. М.: Смысл, 2004. – 416 с.
29. Эпиктет. В чем наше благо? Афоризмы. Марк Аврелий. Наедине с собой. М.: АСТ, 2011. – 348 с.
30. Ясюкова Л.А. Умные больше не нужны. К чему ведет реформа школьного образования. (Электронный ресурс). Режим доступа: http://worldcrisis.ru/crisis/1896900 Дата доступа: 28.08.2015.
31. Badhwar N.K. Well-Being: Happiness in a Worthwhile Life.Oxford:OxfordUniversityPress, 2012.
32. Baltes P.B., Gluck J.,KunzmannU.Wisdom. Its Structure and Function in Regulating Successful Life Span Development // Handbook of Positive Psychology / Ed. Snyder C.R.,LopezS.J.OxfordUniversityPress, 2001. – Pp. 327-344.
33. Egoism [Electronic resource] – Mode of access: http://plato.stanford.edu/ – Date of access: 20.03.2011.
34. EwingA.C. Ethics.New York: Collier Books. 1962. – 462 p.
35. Feldman F. What is This Thing Called Happiness?Oxford: University Press, 2012. – 288 p.
36. Krebs D. Adaptive altruistic strategies // Behavioral and Brain Sciences. 2002. V.25. – Pp. 265-266.
37. Levit L. Z. Happiness: Person-Oriented Conception // International Journal of Advances in Psychology. Vol. 1. Iss. 3. November, 2012. – Pp. 46-57.
38. Levit L.Z. Egoism and Altruism: the “Antagonists” or the “Brothers”? // Journal of Studies in Social Sciences. 2014. Volume 7. Number 2. – Pp. 164-188.
39. Levit L.Z. Personal Uniqueness Therapy: Living with an Inner Ideal. // American Journal of Applied Psychology. Vol. 3.  № 1, January 2014. – Pp. 1-7.
40. Levit L.Z. Meaning and Egoism: Are the Notions Compatible? // International Journal of Social Science Research. 2014. Vol. 2. № 1. – Pp. 102-112.
41. Levit L.Z. Exploring the Psychology of Happiness: The Latest Experimental Results // Psychology and Social Behavior Research. 2015. № 3 (1). – Pp. 1-10.
42. Mansbridge J. J. Beyond Self-Interest.Chicago:UniversityofChicagoPress, 1990. – 416 р.
43. Norton D. L. Personal Destinies. A Philosophy of Ethical Individualism. Princeton:PrincetonUniversityPress, 1976. – 398 p.
44. Pargament K.I., Mahoney A. Spirituality. Discovering and Conserving the Sacred. // Handbook of Positive Psychology / Ed. Snyder C.R.,LopezS.J.OxfordUniversityPress, 2001. – Pp. 646-659.
45. Rachlin H. Altruism and selfishness // Behavioral and Brain Sciences. 2002. V.25. – Pp.239-251.
46. Robinson, J.B. Egoism [Electronic resource] – Mode of access: http://www.greenanarchy.org Published in 2005. Issue #20 – Date of access: 12.04.2007.
47. Ryan R. M., Huta V., Deci E. L. Living well: A self-determination theory perspective on eudaimonia // Journal of Happiness Studies. 2008. V. 9. – Pр. 139-170.
48. Scuotegazza H.C. Is Self-Interest Enough? Audiotape. San Francisko: Laissez Faire, 1991. – 41 p.
49. Seligman M. E. P. Flourish.New York: Free Press, 2011. – 354 p.
50. Twerski A.J. Twerski on Spirituality. New-York: Shaar Press, 1998. – 336 p.
51. Waterman A. S., Schwartz S. J., Conti R. The implications of two conceptions of happiness (hedonic enjoyment and eudaimonia) for the understanding of intrinsic motivation // Journal of Happiness Studies. 2008. V. 9. – Pp. 41-79.

Все статьи автора «Левит Леонид Зигфридович»